Стивен Кинг из Минэка

Финансовый кризис 2008-го года оказал большую услугу издательствам, специализирующимся на экономической литературе

Финансовый кризис 2008-го года оказал большую услугу издательствам, специализирующимся на экономической литературе. Постыло прозябая в публикациях Стивена Кови, Тома Питерса и прочих лучезарных игротехников до кризиса, после него они открыли для себя новый мир интеллектуальных экономических бестселлеров. Огромными тиражами разошлись по миру книги Нассима Талеба и Пола Кругмана. Но наибольшей популярностью у публики, что естественно, пользовался бывший глава ФРС Бен Шалом Бернанке. Собранные и упакованные в лекционный курс в Университете Джорджа Вашингтона, идеи Бернанке были оформлены в книге «The Federal Reserve and the Financial Crisis» (Princeton University Press, 2013).

Именно яркие и доходчивые, почти рузвельтовские, выступления главы ФРС время от времени удерживали биржевые индексы от обвала, как, например, речь в октябре 2006-го.

Россия в кризисе виновна не была, в спорах участвовала на правах развивающейся страны, а потому до сегодняшнего дня профессионалы от российской власти в издании книг «про кризис» замечены не были. Однако молчание прервано книгой министра экономического развития Р. Ф. Алексея Улюкаева. Эта радостная новость несколько омрачается тем, что хотя «Болезненная трансформация мировой экономики» и содержит ценнейший фактологический материал, это, вероятно, одна из самых скучных книг, посвященных проблеме.

Тот факт, что Алексей Валентинович Улюкаев работал над текстом «Болезненной трансформации…» будучи ещё первым заместителем главы Центрального банка РФ отчасти объясняет, почему первые пять глав его книги больше напоминают подборку докладов с совещаний, чем единый текст.

Следствием этого становятся повторы, слабая связность между главами и огромный объем данных, выраженный в цифрах и узкопрофессиональных терминах. Последнее, впрочем, становится скорее сильной стороной книги Улюкаева, поскольку именно это позволяет объяснить многие решения российского правительства прибегнув к цифрам, а не риторическим приемам.

При этом автор задает неплохого Стивена Кинга и без всякой поэзии. Например, Улюкаев, откровенно заявляет, что в условиях формирования в мировой экономике двух полюсов — потребления и сбережения (развитые и развивающиеся страны, соответственно), глобального дисбаланса и последовавшего за этим кризиса, мировые механизмы регулирования оказались неестественно слабыми и мягкими.

Глобализация мировой экономики в сочетании с мировым финансовым дисбалансом привела к тому, что национальные правительства по одиночке оказались не в состоянии предотвратить скатывание в кризис, а существующие международные механизмы часто не контролировали такие огромны рынки, как, например, внебиржевой рынок деривативов. В дополнение к этому отдельной зоной риска стала так называемая «теневая банковская система» — небанковские финансовые институты, которые предоставляют заемные средства. Фактически, функционируя как банк, они регулировались другими механизмами, что увеличивало путаницу.

В ситуации правового бардака и полной экономической непрозрачности у мировых инвесторов пропала уверенность в существовании надежных активов, ведь после кризиса стало очевидно, что низкая доходность, например, национальных облигаций, ранее служившая маркером их надежности, теперь может просто означать проблемы в национальной экономике. Не говоря уже о том, что ещё до кризиса дефолт по госбумагам перестал считаться национальной катастрофой, а стал одним из методов, принятых глобальным рынком для решения проблем кредита. Уже это становится прямой угрозой непосредственно гражданам стран.

Но существуют и другие угрозы, которые могут привести к крупным социальным и политическим проблемам. В первую очередь, это нагрузка на пенсионные фонды, которые, и без того лишенные уверенности в своих активах, вынуждены нести все большую нагрузку из-за старения населения стран Европы и Америки. Это в свою очередь заставляет их менять свои методы работы, перекладывая ответственность по операциям на вкладчиков. В случае краха подобной структуры последствия могут быть непредсказуемы.

Страх перед последствиями краха крупных компаний также привел к тому, что в мире появились финансовые структуры с точки зрения национальных правительств «слишком большие, чтобы быть банкротами» (а с точки зрения мировой финансовой системы — ядра на ногах), на спасение которых у национальных правительств ушло огромное количество сил и средств. Не говоря уже о том, что это также сильнейшим образом сказалось на социальной напряженности — достаточно взглянуть на скандалы, сопровождавшие политику Барака Обамы в минувшие годы. Критики подобных «неуязвимых» структур Улюкаев уделяет пусть и немного времени, но её интенсивность и эмоциональность заметны.

Несмотря на то, что автор подробно (возможно, чересчур) описывает меры, принятые мировым сообществом для решения проблемы кризиса, он не скрывает, что уже сейчас в мире есть возможность для образования новых пузырей по своей структуре напоминающих предкризисные.

Означает ли это, что России необходимо стать менее экономически активной страной и изолировать себя от международных рынков? Нет. Бум финансовых инновации минувших лет показывает, что деньги всегда найдут путь туда, где они могут стать ещё большими деньгами.

Алексей Улюкаев признает, что риски глобальной экономики угрожают в первую очередь глубоко интегрированным в неё экономикам. Но для их преодоления и экономического развития миру нужно не строить стены, а наоборот — перейти к созданию новых международных систем мониторинга рисков, разрушить провоцирующую кризисы систему «плохих дисбалансов», увеличить степень равенства, в т. ч. на примере «слишком больших, чтобы обанкротиться», перед законом, смело перейти к новым формам сотрудничества.

Возможно, именно за эту точку зрения Владимир Путин и называет Алексея Улюкаева «либеральным министром». Пускай он и не пишет также хорошо, как Бен Бернанке.

А.В. Улюкаев, «Болезненная трансформация мировой экономики», М: Изд-во Института Гайдара, 2014. – 256 с.

тэги
читайте также