Шемякин суд

30 мая 2018 / 03:15

Заместитель председателя Общественной палаты города Москвы Михаил Москвин-Тарханов о Гудкове и сбитом Боинге

Некогда статусный политик, а ныне несистемный борец за свободу против российских властей Геннадий Гудков, комментируя на «Эхо Москвы» ситуацию со сбитым на Донбассе четыре года назад «Боингом», заявил, в частности, что: «Правительства Голландии и Австралии предложили России предоставить следствию объективную и честную информацию о трагедии с фамилиями причастных. Только, похоже, это глас вопиющего в пустыне: официальные лица страны продолжают «идти в отказ»: ничего не знаем, ничего не будем расследовать, ничего не признаем, дескать, мы же не участвовали в вашем расследовании. Оригинальная позиция: схваченный на месте преступления разбойник требует включить его в состав следственной группы, чтобы он мог доверять добытым уликам и доказательствам». Вот так прямо и сказал - «схваченный на месте преступления разбойник».

Такой политик от стыда не покраснеет, все как ему выгодно переиначит, но попробуем без него разобраться в этом деле достаточно сухо и формально.

Итак: есть страшный инцидент - неизвестной ракетой сбит над частью территории Украины, где развернулись боевые действия, пассажирский лайнер. Понятно, что лайнер физически мог быть сбит или украинскими военными, или же российскими военными вместе с донецкими ополченцами.

Сразу же, сходу Украина обвиняет Россию: у России, дескать, есть на вооружении зенитные комплексы «Бук», российские военный могли переправить его на территорию Донбасса, а там они или сами по ошибке могли сбить лайнер, или же это сделали вместо них неопытные ополченцы.

Россия отвечает полностью симметрично: у Украины есть комплексы «Бук», они были развернуты на прилегающей к месту боевых действий территории, так что украинские военные тоже могли по ошибке сбить пассажирский самолет. Кроме того, Украина проявила халатность и самонадеянность - диспетчер не запретили пролет лайнера над территорией. И вдобавок есть в «портфолио» Украины неприятный инцидент, когда украинские военные также сбили по ошибке пассажирский лайнер с гражданами Израиля на борту и потом долго этот факт безуспешно отрицали.

Перед нами равновесные, равноправные позиции обеих сторон в деле. И международная комиссия, проводя расследование, должна была обязательно пригласить в свой состав и Украину, и Россию, чтобы установить истину и заставить ее признать виновную сторону. Это было бы честно и непредвзято.

Но там поступили иначе: пригласили Украину, как бы априори лишив ее статуса подозреваемого, внимательно изучают предоставленные Украиной материалы, Россию же не позвали, хотя она отнюдь не была «схваченным на месте преступления разбойником». Представленные Россией доказательства виновности украинской стороны всерьез даже не рассматривались, а вот украинские аргументы непременно учитывались комиссией. Таким образом, этой самой комиссией уже изначально презюмировалась виновность России, потому-то в ходе следствия и не соблюдался принцип равенства сторон.

В результате получилось, что данное расследование скомпрометировало себя само, продемонстрировав изначальную необъективность. Спрашивается, почему? Стремились выполнить политический заказ? Боялись показаться беспомощными, показать свою неспособность установить истину? Стремились скрыть правду, обелить украинскую сторону? Вопросы за вопросами, ответы на которые пока нельзя дать однозначно. Ведь мы же не станем рассуждать в подобном же паранойяльном стиле: «Против России международный заговор, потому там они сами инспирируют инциденты, создают прецеденты, сами же сбивают самолеты, сами травят людей, хакерствуют в штабах своих партий и собирают потом всякие комиссии, чтобы очернить и изолировать Россию».

Просто надо требовать соблюдения нормальных правовых процедур на протяжении расследования, презумпции невиновности и добросовестности по отношению к обеим сторонам, пока не будет установлено нечто иное, беспристрастного исследования и оценки всех доводов и доказательств, равноправия сторон в деле, демократического состязательного процесса, а не закрытой процедуры давно устаревшего инквизиционного образца.

Правовая позиция России предельно проста: не принимать выводы каких-либо международных следственных комиссий и групп, к работе которых мы не были полноценно привлечены на равных с другими участниками, или если в ходе их работы российская сторона подверглась явной дискриминации. Ничего не принимать, ни на что не реагировать в таких случаях. Пусть другие участники процесса как и что хотят между собой решают, кто, по их мнению прав, кто виноват, к России это не должно иметь никакого отношения. Думаю, что мы никогда не будем согласны на подобный, как раньше говорили, шемякин суд.