Произошло то, что не могло не произойти. Американский проект G2, то есть проект глобального лидерства США при поддержке растущей экономической мощи Китая, потерпел крах
Произошло то, что не могло не произойти. Американский проект G2, то есть проект глобального лидерства США при поддержке растущей экономической мощи Китая, потерпел крах. Это первое, что необходимо отметить, наблюдая за массовыми протестными выступлениями в Гонконге, которые западные СМИ уже успели окрестить «революцией зонтиков».
«Зонтичная революция» проходит по классическим лекалам «цветных технологий», неоднократно опробованным на Ближнем Востоке и постсоветском пространстве. Об этом свидетельствуют и участие в протесте вестернизированной интеллигенции Гонконга, недовольной ущемлением демократических прав и свобод, и стандартная реакция западных СМИ на происходящее в китайском анклаве.
Все указывает на то, что в Вашингтоне самым недвусмысленным образом указали Пекину его место в американской версии миропорядка. Если у руководства Китая и были какие-то иллюзии относительно глобального партнерства США и Китая, то теперь они окончательно должны развеяться. В Вашингтоне никого не собираются ставить рядом с собой, Пекин в том числе.
Китай, конечно, еще не вошел в недавно обновленную американскую «ось зла» (Эбола, Россия, исламский экстремизм), но теперь у него есть все шансы там оказаться.
Следующим шагом после выступлений гонконгской интеллигенции является привлечение к участию в протесте специально подготовленных боевиков.
Это неизбежно приведет к массовым столкновениям протестующих с правоохранителями, жертвам на улицах и, как следствие, меры санкционного воздействия на Пекин со стороны Запада. Таков алгоритм всех технологий распространения нестабильности в регионах, находящихся в зоне пристального внимания США. И вряд ли в Вашингтоне решат отказаться от неоднократно опробованной практики. Исключений пока не наблюдалось.
Для Пекина гонконгские события означают, как минимум, распад изначально хрупкой и небесспорной идеологии: «одна страна, две системы», провозглашенной еще Дэн Сяопином. В этой связи стоит вспомнить, что все «анклавные экономики», наиболее успешной из которых как раз был китайский Гонконг, являются неотъемлемыми порождениями постколониального мира. Возвращение Гонконга в 1997 году в китайскую юрисдикцию не означало разрыв с западным миром. Изменились лишь институты управления Западом своим анклавом. Отсюда неизбежный конфликт между двумя системами, примирить которые и пытался Дэн Сяопин. Именно в этом фундаментальное отличие «зонтичной революции» от уйгурского или тибетского сепаратизмов, где сегрегация части китайского населения базируется на традиционных этническом и конфессиональном принципах.
В случае с Гонконгом совершенно четко прослеживается фактор геополитической ориентации анклава. Соответственно, силовое погашение такого конфликта без сомнения будет сопровождаться возникновением для Пекина множества глобальных угроз, которые китайцы последовательно старались обойти или, по крайней мере, нивелировать их негативные последствия для себя. Осуществлялось это исключительно дипломатическими средствами. Китай разумно предпочитал оставаться в тени более жесткой политики России в отношении экспансионистских устремлений США.
Теперь зададимся ключевым вопросом: готов ли Пекин выйти из тени Москвы и выступить с открытой фрондой Вашингтону? Для ответа на него, прежде всего, стоит отметить, что это противоречит сложившейся дипломатической практике Пекина, который в духе трактата Сунь Цзы прагматично предпочитал наблюдать за российско-американской схваткой, в критические моменты поддерживая более слабого противника — Москву, но при этом стараясь не обострять до предела отношения с Вашингтоном.
Вместе с тем, открытая официальная поддержка США протестующих в Гонконге выглядит как вызов Пекину, и на него надо как-то реагировать.
Формально, в ответ на заявление представителя Белого дома Джоша Эрнеста, в котором он выразил поддержку движению Occupy Central и призвал власти к сдержанности, китайский МИД выразился в том духе, что США происходящее не касается. Но это не та реакция, которая имеет значение в контексте использования против Китая технологии «цветных революций», последствия которых для других стран Пекином самым внимательным образом отслеживается.
В Вашингтоне ждут лояльности Пекина американской политике глобальной экспансии, в противодействии которой китайские дипломаты, как правило, солидаризировались с Москвой. В частности, интерес представляет, изменится ли на фоне гонконгских событий позиция Пекина по легитимации использования армии США в подавлении боевиков-исламистов в Сирии? Или присоединится ли Пекин к американо-европейским санкциям в отношении России? Именно сейчас такие вопросы ставить вполне уместно. И ответы на них нельзя назвать однозначными.
В силу разных причин, например традиционной китайской инерции в принятии стратегических решений, Пекин при любом развитии дальнейших событий будет искать возможность, чтобы избежать своего более активного участия в российско-американской геополитической схватке. Но и игнорировать угрозу «цветной революции» китайские лидеры не могут. Самым простым решением было бы силовое подавление протеста в Гонконге, как это уже было в 1989 году на площади Тяньаньмэнь. Но аналогии тех давних событий с происходящим сейчас в Гонконге не работают.
Включенность Китая в международные дела ныне совершенно иная, глобальные последствия силового решения несоизмеримо опаснее. И главное отличие: Гонконг, привыкший жить отдельно от материкового Китая, остается неотъемлемой частью западоцентричного миропорядка и вполне может рассчитывать на прямую военную поддержку США и их союзников в Восточной Азии.
Такое развитие событий для Пекина слишком рискованно утратой этой экономически развитой территории. Собственно, это даже не вопрос экономики как таковой. Конечно, разрыв в уровнях жизни и технологического уклада Гонконга и большинства материковых китайских провинций очевиден. Но если обратиться к статистике, то не трудно обнаружить снижение веса Гонконга в китайской экономике: если в 1997 году его экономика составляла 18% общекитайской экономики, то теперь этот показатель не превышает 3%.
Для Пекина возможная утрата Гонконга означает мощнейший имиджевый удар по региональному доминированию Китая в Восточной Азии, с чем смириться уже труднее. В сочетании с неизбежными проблемами для китайского экспорта на мировых рынках, такой удар может создать неприемлемые для Пекина последствия.
Таким образом, сейчас Китай находится перед дилеммой выбора стратегического решения.
Первое комформистско-инерционное решение. Пекин может договориться с Вашингтоном о том, что «революция зонтиков» ограничится протестными выступлениями гонконгской интеллигенции, которые не потребуют от властей жестких силовых действий. Гонконг остается в составе Китая, который сохранит в неприкосновенности выстраивание своего регионального доминирования, а также избежит возникновения множества проблем, связанных с экспортом на западные рынки. Взамен Китай снизит свою поддержку России на глобальном уровне и станет более лояльным геополитическим инициативам США. Как таковое присоединение Китая к санкциям в отношении России по примеру США, ряда европейских стран и Японии вряд ли возможно. Но не исключены финансовые проблемы в реализации российско-китайского газопроводного проекта «Сила Сибири». При этом Китай окажется на «коротком поводке» у США, под постоянной угрозой «цветных революций».
Второе фрондерское решение. Пекин в союзе с Москвой усиливает противодействие экспансионистским устремлениям Вашингтона. На следующем шаге это приведет к привлечению к участию в протестных акциях в Гонконге подготовленных боевиков и к последующему жесткому силовому подавлению «зонтичной революции». Это вызовет гневную реакцию со стороны Запада с закреплением Китая в «оси зла» и введением санкций в отношении китайских товаров на американском и европейском рынках. Кроме того, не исключено увеличение американского и, возможно, британского военного присутствия у берегов Гонконга. С этим в Пекине не смогут смириться, так как это будет воспринято как подрыв китайского суверенитета. Речь может идти не только о демонстрации военной силы, но и о таких эксцессах, как прямые военные столкновения как на море, так и на суше, в самом Гонконге.
Это два полярных варианта стратегического решения, которое еще предстоит принять в Пекине. В зависимости от искусства китайских дипломатов в диалоге с Вашингтоном может быть найдено какое-то промежуточное решение, введены инструменты скрытого воздействия на позиции сторон, например, угроза масштабного выброса Китаем на рынок американских ценных бумаг и многое другое.
С определенностью можно говорить лишь о том, что вне зависимости от используемой дипломатами риторики, идея глобального «союза двух»: США и Китая, также как и идеология «одна страна, две системы» Дэн Сяопина окончательно утратили свою жизнеспособность.