«Я не верю в завтра, но может быть, в послезавтра», — писал Джозеф Рот. Во что я верю?
Ни в завтра, ни в послезавтра — может быть, в poscrà o pescridde, как, кажется, говорят по-апулийски «день, следующий за послезавтра». Но на самом деле я скорее верю в nustérze (позавчера) или в день вчерашний. Именно знания и понимания прошлого не хватает сегодня, и не только молодому поколению. Но, может быть, не хватает времени, во всех его экстазах и формах, потому что поглотившее их будущее пусто и в него уже никто не верит, а настоящее по определению нежизнеспособно. Однако время, которое нам нужно, не является ничем из перечисленного: это aion или эон, которого древние изображали в виде юноши с крыльями на ногах, парящего на колесе, которого можно схватить только за хохолок на его голове – шанс - и, если упустишь его, то пропадешь навсегда.
Aion — это цвет времени, время жизни, и, как гласит мексиканская пословица, это особое время никогда не проходит, ay mas tiempo que vida — возможно, потому, что это время и жизнь — одно и то же. Это время, которое невозможно сосчитать, которое можно выразить только наречиями и никогда цифрами: теперь, уже, всегда, сейчас, скоро, поздно, еще, никогда, poscrà… Проблема в том, что нас уже нет в живых, и шанс как раз и состоит в том, чтобы снова стать живым (или «ожить», как говорят), повернуть время вспять, неважно как и когда, если не сегодня, и не во вчера, то тогда в poscrà. Вокруг нас одни мумии, трупы, которые претендуют на руководство собственной эксгумацией, и мучают нас указами и новостями, чтобы заставить участвовать в их зловещей церемонии. Именно с этими мумиями нам предстоит расстаться, только если мы бросим, то возможно, nustérze или poscrà, что крылатый юноша с чубом на голове выйдет к нам – и на этот раз, нет, мы не упустим его.
Quodlibet, 2 марта 2023 г.