Английский философ Тимоти Мортон призывает быть осторожнее с собственными желаниями.
Практичные люди, считающие себя совершенно свободными от какого-либо интеллектуального влияния, обычно являются рабами какого-нибудь покойного экономиста. Безумцы, стоящие у власти, которые слышат голоса с неба, извлекают свои сумасбродные идеи из творений какого-нибудь академического писаки, сочинявшего несколько лет назад.
Джон Мейнард Кейнс
Когда я учился в школе, то играл с друзьями в настолку «Dungeons and Dragons». Однажды мы попали в альтернативное измерение, в котором очень долго (целый год) до нас доходило, что кошмарное существо из «Мифов о Ктулху», бич долбанутых предков из начала 1980-х, правит морским дном.
Но мы не стали там задерживаться, чтобы узнать, кто это. К большому раздражению Мастера Подземелий, который, как нам казалось, с нетерпением ждал, чтобы нас прикончить, мы использовали свой свиток Ограниченного Желания, чтобы убраться оттуда к чертям.
А потом я снова проснулся в Мире Трампа. Когда что-то происходит дважды, очевидно, что тебя отправили в альтернативное измерение, и тебе явно понадобится мощная магия, чтобы вернуться.
Джон Мейнард Кейнс однажды сказал, что человек действия — это тот, кто одержим мыслью в той форме, которая отрицает мышление как таковое. Такой человек одержим, например, устаревшей экономической теорией. Разум — ужасная вещь, растрачивается он впустую или нет, и отнюдь не идеализм — сказать, как пел Питер Гэбриел, «all of the buildings, all of the cars / Were once just a dream / In somebody's head» (Все машины, все дома / у кого-то голове / когда-то были лишь мечтой).
Мне потребовалось слишком много времени, чтобы это понять, но на этой неделе я осознал — одновременно с постом Стивена Шавиро на Facebook[1], в котором он выразился лишь наполовину иронично, — что, благодаря интернетизации всего на свете, мы сейчас на самом деле живем в условиях воплощения наиболее дурацких, агрессивных и опасных тенденций движения спекулятивного реализма.
Нет ничего более антиинтеллектуального, чем нормальный интеллектуал. И нет ничего более ироничного, чем нормальный интеллектуал, который полагает, что он вне академии. Терри Иглтон, главный в Оксфорде (я знаю, я был его студентом) был того же мнения, как и многие, кто примкнул к движению под названием «Спекулятивный реализм» после конференции, проведенной Рэем Брассье и Грэмом Харманом в Лондонском университете Голдсмита.
Жажда реального мира за пределами мышления, иллюзии о том, что подобное уничтожит мысль, всегда были опасны и никогда не имели ничего общего с жаждой свободы. Фашизм всегда был своего рода параакадемией, и Ницше парой ухищрений (ибо он всегда выступал за интеллектуальное качество плюс шесть кубиков пресса на теле сверхчеловека) мог запросто вдохновить псевдоинтеллектуальный мачизм нацистов. Точно так же тентакулярный мрак мира грубых мужчин с онлайн-философских блогов около 2010 года уступил место тому, что только на первый взгляд не имело к этому никакого отношения, инцелы с 4Chan и иконой Трампа, стокилограммовые туши молодых людей, заседающих в подвале отчего дома и выдающие на гора фашистские мемы, республика Кекистан и всякие существа, похожие на слаадов (ага, я хорошо знаю мир D&D, как и Маск; Грэм также известный мастер подземелий).
Если философская блогосфера таким образом уступила место фантазиям бета-самцов об альфах, подобно тому, как Ницше мечтал о сверхчеловеке, то это значит, что мир жалких Джабб уступил место маносфере с Трампом в качестве чудовищной point de capiton. Из сегодняшнего дня разрыв между реальностями — временем Обамы и временем Трампа, если говорить другими словами — теперь не кажется таким уж абсолютным, и суровый зверь, который сгорбился в Белом доме, чтобы заново родиться, начал свое неуклюжее путешествие в сторону холма около 2010 года в форме философской блогосферы, о которой я внезапно узнал благодаря посту Леви Брайанта, приравнявшего моего «странного странника» к объекту ООО. Мне ни разу не приходилось приносить клятву верности французской теории, поэтому это слияние Деррида и ООО всегда казалось мне правдоподобным. Но я полностью отдаю отчет, почему для многих подобное таким не казалось.
Где-то посередине (между 2015 и 2018) я написал «Гипосубъекты» с Домиником Бойером. Мы, фанаты D&D, поговорили о Ктулху и еще немного о фашизме, который скрывался в философии спекулятивного реализма... но теперь он пустил метастазы, как мы и предсказывали.
Все это одолевало меня неделями, потом я прочел о «темном» техноолигархов, еще каком-то «темном», Ярвине и «экстерминистах» и всем таком. И меня просто перещелкнуло. Все эти чувства, фрустрация, ты-что-не-видишь, отчаяние, насмешки за то, что немного не въехал в сообщения белых парней...
Склизкое ничто спекулятивного реализма презирало OOO, единственным совпадением оставался Лавкрафт, но Лавкрафт Грэма Хармана сильно отличался от одержимости Ктулху в духе «Чужого: Воскрешение». Потом я разозлился на Донну, которая назвала свою книгу «Хтулуцен», она казалась глухой к тому, что должна была услышать. Но поразмыслив, я заметил в ее названии иронию, с которой я скорее согласен. Только белый человек был бы рад всеобщему истреблению.
На меня наорал один акселерационист из Амстердама за то, что я сказал об этом. OOO поносили за связь с квазианимизмом Джейн Беннетт. Мой переводчик с гаитянского на французский любит реалистическую магию именно по этой причине. Тогда как спекулятивные реалисты типа Мейяссу по этой же причине ее презирают.
За то, что они не были согласны с тезисом о превосходстве (белой) (мужской) (человеческой) мысли, у четверых белых парней (Грэма, Леви, Йена и меня) были большие неприятности. Не помешало и то, что мы были белыми парнями. Хулиганистые и немного легкомысленные, мы все были похожи на Леннона с нашим «мы теперь популярнее Делеза», что стоило нам множества символических костров из наших книг.
Но это «безумное темное делезианство» теперь полностью объективировалось здесь в форме техноолигархов, ни разу не посещавших теоретические семинары STEM-фантастов, и так странным образом пересеклось с идеологией антилингвистического поворота того времени. Посетив множество теоретических семинаров и причислив себя к дерридеанцам, я довольно ясно видел риски такого оборота дел. С точки зрения марксизма (например, Фишера) все это привело к рабочему движению, которое вообще не понимало расовых и половых проблем.
Канье Уэст, в будущем гость Трампа в Белом доме, рассекал в кожаной куртке с надписью IN THE DUST OF THIS PLANET на спине. Теперь из сегодняшнего дня это кажется весьма символическим.
«Поганый гнозис» о том, что «существует только материальный мир и наши привычные о нем представления даже в форме материализма ничто по сравнению с его реальностью», идеально накладывается на всезнающий техноэлитизм и ощущение превосходства, которые всегда уже были в программном обеспечении агрологистического общества, основанного на фермерстве, алгоритмической практике, которая неявно консервативна, как и все рецепты и руководящие принципы, основанные на успехах, достигнутых в прошлом. «Это сработало в прошлом году, поэтому мы повторим это снова в этом», — так невинное желание увеличить счастье, запасая зерно, превратилось в выбросы ископаемого топлива и неминуемую гибель планеты.
Абсолютное разделение между скрытым и явным, реальным и реальностью, всегда крутая детская версия все того же старого тезиса о материи против разума, оно прекрасно накладывается, перевернутым вверх дном (идеология — это камера-обскура, как говорил Маркс) на фальшивую бинарность классовой политики и политики идентичности и фашистскую фантазию техноолигархов и их рабов.
Картезианский дуализм замаскировался под Делёза и превратился в оружие. Материя и мозги белых мужчин, которые лучше всех это понимали, против всех остальных.
Для марксистского спекулятивного реализма подобное означало, что ноуменальный мир Канта оказался миром всемогущей непостижимой материи, идеальным изображением камеры-обскуры фашистского диктатора. Или длинными щупальцами Ктулху, один вид которого, как твит Трампа, неизбежно сведет вас с ума.
Белый парень, который придумал «темную экологию» еще в 2005 году, еще до того, как открылась онлайн бездна Шеллинга, теперь морщится от того, как техноолигархи украли тьму, потому что способ, которым СР украл тьму, уже сгладил нуар-иронию, присущую тому, как я использовал это понятие в изометрическом смысле. «Темное просвещение»… просвещение уже было темным, поскольку понятие Человека скрывало его белизну за завесой прозрачности, обеспечивая прикрытие для колониализма и империализма. Тьма техноолигархов — это то же самое, только возвращающееся в форме чудовищного фарса.
Маркс сказал, что история повторяется сначала как трагедия, а затем как фарс. Он забыл добавить: затем как ирония театра ужасов Гран-Гиньоль и как кошмар иммерсивного фашизма.
Возможно, что Локк вытеснил Хаббакука, чтобы лишить мистическое пуританство представлений о свободе и справедливости, породив высокую нравственность и учтивость Американского орла Сэма (только не упоминайте, что Капитолий построили рабы).
Но затем Ник Ланд вытеснил Локка, и все, что было твердым и растворялось в воздухе, вернулось в виде склизкой смерти для всех неписей этого мира, как людей, так и анонимной материи, и все во имя службы трансгуманистической вечности и всезнанию с физиономией Google.
И волна за волной дементных мстителей, целая армия зомби из развеселых белых людей с твиттер-акааунтами пошла маршем из мрака прямо в грезы, чтобы не рефлексировать и распространять, просто нажимая ретвит.
Что я чувствую? Преимущественно злость. Злость по поводу этого всего. И я полон решимости что-то предпринять. За эти годы мы провели три семинара OOO, и, смею сказать, пришло время для четвертого, где я снова соберу группу с кучей народу у себя дома (в университете Райса); и мы скажем идти на хер всей этой атмосфере. Презираемый за то, что не дал нарциссам получить доступ к вещи в себе такой же ничего особенного собой не представляющей как сами люди, и за то, что считал, что, возможно, деревья тоже люди, а стулья живые, был унижен угрозами, что мою жену схватят и депортируют.
[1] Принадлежит запрещенной в РФ Meta – прим. пер.