Предлагаю именно в этом контексте рассматривать несколько интервью, данных в последние дни высокопоставленными российскими политиками отечественным и зарубежным СМИ
Любопытную метаморфозу ежегодно наблюдает мировое сообщество со времен грузинского кризиса 2008 года. Все попытки Запада поставить Россию «на свое место», то есть в зависимое положение, странным образом оборачиваются только усилением геополитического влияния нашей страны.
До последнего времени существовало мнение, что предотвращение интервенции Запада в Сирию в 2013 году стало вершиной внешнеполитических успехов России последних лет. Именно поэтому 2014 год, который начался с госпереворота на Украине и продолжился гражданской войной в этой братской стране, некоторые эксперты заранее опрометчиво назвали годом западного реванша.
Не говори «гоп!», пока не перепрыгнешь. Народная мудрость подтвердилась в очередной раз. На фоне событий на Украине, которые, как уже всем стало понятно, были призваны ослабить нашу страну, Россия сосредотачивается, укрепляется и проводит все более принципиальную и последовательную политику на международной арене. Похоже, наступило время, когда Россия может перейти от тактики реакции на внешние вызовы к стратегии настойчивого отстаивания иных, отличных от навязываемых миру Западом представлений о справедливом мироустройстве. Стало очевидным, что Россия способна предложить собственную повестку дня.
Предлагаю именно в этом контексте рассматривать несколько интервью, данных в последние дни высокопоставленными российскими политиками отечественным и зарубежным СМИ.
Они хотя и содержательно разнятся, но говорят в принципе об одном.
Президент Путин, премьер Медведев, глава президентской администрации Иванов и секретарь Совета безопасности Патрушев каждый со своей стороны безапелляционно заявили о праве России на проведение суверенной политики — как внешней, так и внутренней. Рассматривая эти интервью как единый массив информации (а именно так, видимо, и следует поступить, ведь вышли они в свет в течение двух дней), можно как выяснить представления российского руководства о недавнем прошлом, так и получить достаточно полную палитру взглядов российского руководства на место России в будущем мире.
Николай Патрушев в интервью «Российской газете» напоминает о геополитической преемственности России по отношению к Советскому Союзу. Мы чуть было не забыли об этом в 90-е годы, смешав у себя в головах место России в геополитике с преемственностью идеологической, которую мы тогда активно отрицали. «В 1991—1996 годах у структур, формировавших внешнюю политику нашей страны, официально не было даже такого понятия, как „национальный интерес“. Они пребывали в беспочвенных ожиданиях благодарности за послушание от западных партнеров и какой-то особой пользы для нашей страны от тесного и безоговорочного сотрудничества с США. На деле американские партнеры почти сразу перестали воспринимать нас всерьез и лишь время от времени как бы снисходительно „похлопывали по плечу“», — вспоминает глава Совбеза.
(Согласитесь, это очень похоже на современную Украину.)
Пока российское руководство того периода наслаждалось похвалами западных советников, территории постсоветских государств, напоминает Патрушев, «были названы зоной стратегических национальных интересов США. Единственным препятствием для реализации планов американцев по взятию под полный контроль соответствующих месторождений и транспортных коридоров оставалась Россия, сохранившая военные возможности нанесения неприемлемого ущерба Соединенным Штатам». Останавливаясь на последующей лукавой трансформации внешней политики США в отношении России через участие в международной антитеррористической коалиции после терактов 11 сентября, «перезагрузку» от Обамы и прочие проекты, Патрушев делает вывод: «Деятельность администрации Соединенных Штатов… реализуется в рамках обновленного внешнеполитического курса Белого дома, направленного на удержание американского лидерства в мире путем стратегического сдерживания растущего влияния Российской Федерации и других центров силы».
Сергей Иванов в интервью «Комсомольской правде» останавливается больше на внутренней политике и переменах в ней в связи с похолоданием в отношениях с Западом. Он отталкивается от своего недавнего визита на Курилы и перемен, которые там наблюдал, утверждая, что за последнее десятилетие в стране произошли перемены качественного характера. Иванов также говорит и об отсутствии раскола среди элит, и о поддержке курса президента простыми гражданами. При этом «либеральная общественность, которую я иногда в шутку называю „московской беднотой“, — смеется глава президентской администрации, — может совершенно спокойно сесть на самолет, долететь до Таллина или до Хельсинки, не надо даже в Цюрих лететь или в Париж, чтобы накупить этого хамона и пармезана, привезти его и спокойно здесь есть».
«Абсолютно убежден, что 99,9% россиян эта проблема не волнует», — резюмирует он охи и ахи по поводу влияния контрсанкций на внутриполитическую ситуацию в России.
Дмитрий Медведев в интервью американскому телеканалу CNBC успокаивает тех, кто пугает мир реваншистскими планами России по восстановлению СССР, что «дороги в прошлое не существует» и что российская «Конституция провозглашает тот же самый набор ценностей, который воспринимается абсолютным большинством человеческого сообщества». В то же время США, обращает внимание Медведев, при принятии решений как военного, так и экономического характера, затрагивающих другие государства, зачастую руководствуется не международным правом, а корыстными интересами. Это происходит как при борьбе с террористами из «Исламского государства» на территории Сирии без согласия ее руководства, так и в случае санкций против России, в которые в ущерб собственным интересам вовлечена Европа.
Такая политика неприемлема, утверждает Медведев, понятное дело, излагая тем самым точку зрения всего российского руководства.
Владимир Путин в интервью сербской газете «Политика», которое он дал в преддверие визита в Сербию, меньше своих коллег вдавался в вопросы морали и политического просвещения. Беседа была посвящена актуальным вопросам внешней политики России на сербском, украинском и евроатлантическом направлениях. Однако обращает на себя внимание заключительный пассаж интервью. «Вместе с тем нынешний спад в отношениях между нашими странами не первый, — заявляет президент. — Надеемся, что партнеры осознают безрассудность попыток шантажировать Россию, вспомнят, чем чреват разлад между крупными ядерными державами для стратегической стабильности. Со своей стороны готовы к развитию конструктивного сотрудничества на принципах равноправия и реального учёта интересов друг друга».
Россия осознает свою силу и предлагает быть повежливей, словно говорит Путин.
Октябрьская тетралогия — 2014 — экспортный продукт. Он призван разъяснить зарубежным партнерам России мотивации, которым следует наша страна в своей внешней политике. Запрос на это в последнее время звучит от представителей западного истеблишмента, которые хотели бы выстраивать конструктивные отношения с Москвой, но по инерции воспринимают Россию как реинкарнацию Советского Союза. Эту цель, кстати, преследуют и ставшие уже традиционными пространные выступления перед различными аудиториями министра иностранных дел Сергея Лаврова. Однако помимо сугубо утилитарных просветительских функций, пакет из четырех октябрьских интервью призван показать идеологическую консолидацию политических элит России в условиях кризиса отношений с Западом. Либералы и консерваторы в российском руководстве, следует из контекста, выступают единым фронтом. И у каждого в этом строю своя роль.
(Тетралогия — литературное, музыкальное или кинематографическое произведение, состоящее из четырех частей, объединенных сюжетом и авторским замыслом — прим авт.)