Эпоха постправды учила не доверять «источникам». Ценность Первого канала и Фейсбука – сравнялась. Читатель сам решал, что ему читать и смотреть, и чему из этого ему верить.
Это было время борьбы за медиаресурсы, расцвета аналитических порталов и доминирования мнений «уважаемых людей». А потом пришла эпоха постлжи, при которой любой бред из Фейсбука, а теперь уже и из Телеграма, может быть ретранслирован на Первом канале.
Свежий пример – видео, показанное в эфире телеканала Russia Today, с расстрелом маршрутки с террористами в Магнитогорске, которого, как потом выяснилось, не было. Станет ли это концом карьеры Маргариты Симоньян? Попросят ли кого-то «вон из професии»? Вряд ли. Слишком живуч был слух о том, что подъезд злосчастного дома рухнул не в связи с банальным взрывом бытового газа, а вследствие целенаправленных действий нехороших людей, которых потом нашли и убили. Аудитория жаждала возмездия и справедливости, и она их получила, пусть даже в мире своих иллюзий.
И в этом вся суть современных фейков. Они возникают у взбудораженной общественности, плотно подсаженной на информационную иглу. Любое событие актуальной повестки обрастает множеством слухов, и они, как вода, ищут слабое место, чтобы затопить медиаполе. Горит «Зимняя вишня», и число виртуальных жертв растет с каждым часом. Несмотря на то, что погибшие по головам пересчитаны в морге, звонок пранкера Вольнова рождает легенду о трех сотнях жертв. Ибо это Катастрофа, и аудитория жаждет Масштаба. Завалены шахтеры в Соликамске, и с первых же минут возникают два автономных тренда: все спасены и все погибли. Спасатели ещё даже не прибыли на место аварии, но медиаполе уже отреагировало, ибо на то есть запрос.
Фейк ныне – это уже практически самостоятельный жанр публицистики. По сути – это что-то сродни романам Пикуля или Дюма, когда в исторически достоверные декорации помещаются фантастические события. И наряду с “естественными”, обусловленными оправданной панической реакцией на кризисные явления на фоне традиционного дефицита оперативно публикуемой официальной информации – всё чаще появляются искусственно инспирированные фейки. Дети отравились поддельными лекарствами – для родительских сообществ в социальных сетях. Восемнадцать террористов гуляют по стране – для тех, кто априори настороженно относится к силовикам. Кадыров обещал развязать войну с Ингушетией – для местных националистических сообществ и либералов, видящих в Чеченской Республике сконцентрированное зло российского федерализма.
Любая подобная новость принимается на веру и спорадически расходится по всему спектру источников, уже даже не затрудняющих себя тщательной проверкой фактов. Есть на кого сослаться, пусть даже на анонимный телеграм-канал - номер в верстку! При этом стоит бросить лишь один критический взгляд, и фейковая гипотеза рассыпается в пыль, как новость от сотрудницы радиостанции «Эхо Москвы» о продаже в сети «Пятёрочка» укропа, маркированного самодельными антипольскими наклейками.
Но любой осознанный фактчекинг – это слишком долго для нынешних информационных скоростей. Поэтому и страдают моментально найденные «виновные» в теракте в петербургском метро и расстреле в керченском колледже, не имеющие к трагическим событиям никакого отношения.
Официальная информация всегда запаздывает – это нормально. Расследование любого инцидента должно пройти определенные процессуальные стадии, но и когда результаты его обнародованы – тезис «а власти скрывают» является отличной почвой для роста фейков.
Общество готово «раскрыть» преступление и вынести свой вердикт до того, как осознает, что же произошло на самом деле. Так 25 человек в Индии было растерзано толпой после ряда обвинительных публикаций в Фейсбуке. И это ли не повод государству принять хоть какие-то меры, чтобы обуздать аудиторию эпохи постлжи?
Суть рассматриваемого ныне закона сенатора Клишаса о противодействии фейкам - введение запрета на распространение заведомо недостоверной общественно значимой информации под видом достоверных сообщений. И только если подобная информация создает угрозу жизни или здоровью граждан, массового нарушения общественного порядка или безопасности, прекращения функционирования объектов жизнеобеспечения, транспортной или социальной инфраструктуры.
Иными словами, если фейки могут привести к действительно неприятным последствиям, их распространение ограничат, а соответствующих авторов – оштрафуют, юридических лиц – на сумму до 1 млн рублей. Таким образом, делается различие между «шутниками» и организованными структурами, в т.ч. из профессиональной медиасреды - цель которых создать именно деструктивные последствия (например, обвинить губернатора Дубровского в том, то он просмотрел подготовку теракта на подведомственной ему территории) или же сконцентрировать на своих ресурсах максимальное внимание аудитории (просмотры, трафик, реклама), выгода от чего будет нивелироваться существенными штрафными санкциями.
Введение данной нормы является неотъемлемым этапом борьбы общества с ложными новостями в современном мире эпохи постлжи. И размытость представленных формулировок – это ответ на многоликость и изменчивость самих фейков. Любой закрытый список достоверных источников, любой набор конкретных тем, по которым нельзя писать неправду – привел бы лишь к усилению манипулированием общественным мнением в неохваченной законом аспектах, а этого допустить никак нельзя.
Поэтому отныне медиа придется сознательно подходить к вопросу, что является общественно значимой информацией, подвергать себя жесткому самоконтролю и задумываться о том, к чему могут привести публикуемые ими на волне всеобщего интереса факты. И именно в этом, в повышении осознанности действий акторов медиасреды, а не только в борьбе с частными случаями фейков, и есть гуманитарный смысл предлагаемой нормы.