Neuralink, задача которого состоит в том, чтобы имплантировать в мозг человека чипы, которые бы читались компьютером, является последней большой идеей Илона Маска. Но цифровой контроль над нашим мышлением был бы шагом в неправильном направлении
В конце августа на пресс-конференции в Лос-Анджелесе Илон Маск представил первое живое доказательство успеха своего проекта Neuralink. На выставке было представлено то, что он назвал "здоровой и счастливой свиньёй" с имплантом, который позволил на компьютере прочесть процессы в ее мозгу. Мне было бы любопытно узнать, как он установил, что свинья счастлива...
В любом случае, то, что рассказали там, не содержит ничего нового. Маск подчеркнул пользу Neuralink для здоровья (умолчав о его неслыханном потенциале для контроля над нашей душевной жизнью), и объявил, что сейчас он ищет добровольцев, чтобы его опробовать на людях.
Использовать сначала свиней, а затем людей – это зловещая параллель с электрошоковой терапией, которая была изобретена итальянским психиатром Уго Черлетти в 1938 году. Наблюдение Серлетти за использованием электрошока на свиньях перед убоем, что делало их в последние минуты жизни более послушными, вдохновило его опробовать то же самое на людях.
Возможно, что это не вполне удачное сопоставление с Neuralink и Маском, ведь крайностей следует избегать. Нам не стоит относиться к его изобретению как к пути к сингулярности (божественному коллективному самосознанию), или опасаться того, что мы потеряем нашу индивидуальную автономию и превратимся в шестеренки цифровой машины.
Сам Маск впадает в идеологические мечты, как видно из заголовка и подзаголовка свежего репортажа в The Independent: "Илон Маск предсказывает, что человеческий язык устареет уже через пять лет: "Но мы все еще можем использовать его по сентиментальным причинам". Глава Neuralink утверждает, что в течение 12 месяцев планируется подключить устройство к человеческому мозгу...".
Даже если мы игнорируем техническую осуществимость этой мечты, давайте просто подумаем о том, что реальность нашего сознания, непосредственно разделяющего опыт - вне сферы языка - будет означать для процесса, например, эротического соблазнения.
Представьте себе сцену соблазнения между двумя субъектами, чьи мозги соединены так, что им ясен порядок мысли дуг друга. Если мой потенциальный партнер может непосредственно узнать о моих намерениях, что остается от хитросплетений игр соблазнения? Не будет ли другой человек реагировать с чем-то вроде: "Ладно, я знаю, что ты отчаянно хочешь меня трахнуть, так почему же ты спрашиваешь меня обо всех этих глупостях, о фильмах, которые мне нравятся, и о том, что бы мне хотелось съесть на ужин? Разве ты не чувствуешь, что я бы никогда не занялся с тобой сексом?" Все закончится в ту же секунду.
Более фундаментально, дистанция между нашей внутренней жизнью, ходом наших мыслей и внешней реальностью является основой восприятия себя как свободного существа. Мы свободны в своих мыслях именно в той мере, в какой они находятся на расстоянии от реальности, так что мы можем играть с ними, проводить мыслительные эксперименты и мечтать, не имея прямых последствий для реальности. Никто не может там нас контролировать.
Как только наша внутренняя жизнь будет непосредственно подключена к реальности, так что наши мысли будут иметь прямые последствия в реальности - или могут напрямую регулироваться машиной, которая является частью реальности, и в этом смысле больше не являются "нашими" - мы фактически входим в пост-человеческое состояние.
Таким образом, Neuralink заставляет заново поставить главные вопросы: не только "Будем ли мы по-прежнему людьми, если погрузимся в проводной мозг?", но и "Что мы понимаем под "человеком", когда ставим подобные вопросы?"
Я разбирался с этими вопросами, в том числе с новыми, неслыханными ранее режимами социального контроля, открытыми Neuralink, в своей книге "Гегель в проводном мозге". Мы ни на секунду не должны забывать, что если мы можем непосредственно регулировать процессы в реальности с помощью наших мыслей - например, я просто думаю, что моя кофеварка должна приготовить латте макиато, и это случается - причинно-следственная связь работает также и в обратном направлении. Те, кто управляет цифровой машиной, которая "читает мои мысли", также могут управлять моим сознанием и имплантировать в него мысли.
Для нас сегодня, в разгар эпидемии Ковид-19, важно понимать, что социальное дистанцирование - вернее, телесное дистанцирование - дополняет образ Neuralink. Как?
Физическое дистанцирование как защита от угрозы заражения привело к усилению социальных связей не только внутри семей на карантине, но и с другими людьми (в основном через цифровые средства массовой информации). Но возникали также и инциденты массовой физической близости, такие как рейвы и вечеринки. Рейв представляет собой не только телесную близость, но и сокращение социального контроля и, следовательно, большую дистанциию до общества в целом.
То, что произошло во время эпидемии, было не просто переходом от общественной жизни к дистанцированию, а более сложным переходом от одной констелляции близости и дистанцирования к другой.
Хрупкое равновесие, существовавшее до эпидемии между общественной жизнью и частной сферой, сменяется новой констелляцией, в которой сокращение пространства фактического/телесного социального взаимодействия - из-за карантина и т.д. - не приводит к большей уединенности, а порождает новые нормы социальной зависимости и контроля. Не забывайте, что во время карантина нами командовали даже беспилотники.
Таким образом, перспективы, которые нам представляет Neuralink, идеально вписываются в образ нового общества, в котором мы будем физически изолированы, жить в защитных пузырях, и одновременно разделять одно и то же ментальное пространство. В нашей психической жизни мы будем ближе друг к другу, чем когда-либо прежде, погруженные в одно и то же пространство.
Так что сейчас нам нужна не только большая физическая близость по отношению к другим, но и большая психическая отдаленность от других.
RT, 1.09.2020