Судя по первым дням пребывания беженцев в регионе, уже сейчас ясно – это испытание будет не из лёгких. И ожидает оно не только Волгоград, примерно то же самое происходит сейчас и в других регионах
В Волгоградской области 30 июня было введено чрезвычайное положение в связи с прибытием в регион большого количества беженцев с востока Украины. Совсем недавно счёт шёл лишь на сотни, неделю назад количество в две тысячи человек казалось очень внушительным, а теперь у региона есть даже квота — 350 человек в день. В течение неопределенного времени. Судя по первым дням пребывания беженцев в регионе, уже сейчас ясно — это испытание будет не из лёгких. И ожидает оно не только Волгоград, примерно то же самое происходит сейчас и в других регионах.
Сбежавшие из ада
Потерянный взгляд и нервные пальцы на кнопках сотового телефона вновь и вновь набирают знакомый номер — почти у каждой женщины из лагеря беженцев дома остался муж, брат или родители. А здесь ребенок, который мало что понимает, но требует к себе внимания и постоянно спрашивает — ну, когда же домой? И каждый день — новые трудности, которые необходимо преодолевать. Таков портрет среднестатистической беженки с Украины. Мы, то есть местные, конечно, помогаем как можем. Когда автобус с группой людей, двое суток добиравшийся от Луганска до Волгограда, прибыл на туристическую базу в небольшой городок Волжский, его уже ждали не только сотрудники базы, но и простые жители. Турбаза «Волжская» стала первым местом организованного расселения беженцев — тех, кто прибыл официально. Затем для новых партий приезжих отвели социальную гостиницу в Волгограде, а сейчас по слухам, в пригороде ставят для них временный палаточный лагерь. Те же, кто приезжает в частном порядке, проблему с жильём решают сами, как могут.
Сбежавшие из ада. По-другому, после общения с этими людьми, и не скажешь.
«Автобус ехал окольными тропами, о том, чтобы перемещаться по дороге, речи не шло, могли запросто расстрелять», — рассказывает Любовь. Пожилая женщина вместе с внуком выбиралась из Луганска, где пока еще ее остались дети, семья решила, что хоть кто-то должен быть в безопасности. Фамилию свою она говорить отказывается, не хочет, чтобы после возвращения домой начались проблемы.
- Когда мы сюда приехали, нас уже встречали тут люди. Сумки у нас забрали, отвели в комнаты, тут же накормили. Мы просто плакали от радости, это свои! — рассказывает Любовь. Слезы наворачиваются на ее глаза до сих пор, когда вспоминает о том, что приходилось слышать, видеть и переживать.
- У нас в 20 километрах от Луганска есть маленький поселок, называется Счастье, — говорит она. — Подходящее название, аккуратный такой, красивый, люди там очень отдыхать любили. Там все мирные жители были, в основном, мало ополченцев. Так БТРы почти вплотную подошли и начали расстреливать дома, живых людей — женщин, мужчин, детей, стреляли по всему, что попадало в прицел. А потом еще пять часов никого не подпускали, чтобы оказать помощь. Слышно было, как люди звали, крики были истошные. Потом человеческие останки буквально соскребали с асфальта под палящим солнцем. А боевые действия начинают ночью, как фашисты. Да они фашисты и есть…
Эти люди уже сделали главное — выбрались, спасли свои жизни. Но впереди у них все равно еще так много трудностей. И далеко не со всеми можно справиться благодаря сердечности и участию готовых помочь волгоградцев.
Санаторий или лагерь
Первая проблема, которая встаёт перед властями региона, принимающего беженцев — это проблема жилья. Свободных помещений, которые в одночасье можно превратить в пригодные для проживания — не так уж и много. Приходится искать выход, подбирать пункты для размещения, такие как туристический центр в Волжском или социальная гостиница в Волгограде. Сложность и в том, что например, бюджетные деньги на приезжих тратить нельзя — ведь они не являются гражданами России, а до введения ЧП нельзя было подключать и резервные фонды. Поэтому принимающие организации фактически содержали беженцев «на свои». Сбор средств, проводимый Фондом социальной поддержки населения, этот вопрос отчасти решает, но дело это не быстрое, да и ясно, что денег потребуется больше. Гораздо больше.
Пока же в каждом «монастыре» свой устав.
Турбаза в Волжском больше похожа на санаторий. Директор учреждения выкладывается полностью, подключая все силы и ресурсы. Половина проживающих там — дети. Им обеспечивается досуг, все беженцы получают хорошее питание. Люди прошли медосмотр, оформление детских документов взяла на контроль волгоградская уполномоченная по правам ребенка Нина Болдырева. Приезжими занимается региональное отделение ФМС.
А вот с социальной гостиницей дело обстоит с точностью до наоборот. Во-первых, учреждение продолжает действовать. То есть комплектующие его в обычной жизни бомжи и цыгане сейчас там тоже наличествуют. Во-вторых, оно функционально не предусмотрено для проживания семей. Там есть либо комнаты типа «мать и ребенок», либо шестиместные спальни. Ни туда, ни туда семью с мужчиной заселить, естественно, нельзя, потому мужья и жёны живут раздельно. Это, конечно, в условиях пережитого стресса существенный недостаток. Однако не единственный. Так, например, выяснилось, что взрослые люди должны ложиться спать уже в девять вечера, возможности для поздних ужинов нет, потому что ночью (которая наступает сразу же после отбоя) кухней пользоваться запрещено. Как говорят сами беженцы, при довольно скудном ужине это становится проблемой.
- Мы пробовали общаться на эту тему с руководством гостиницы, — говорит один из мужчин. — Однако понимания не нашли. Нам сказали «Вы в гостях, вот и ведите себя как гости». На следующий день пришли и погнали нас полоть траву. Нет, я не против. Мы тут никто не против, мы хотим быть полезными, пока хоть так. Но пусть они уж сами определятся — мы гости, или наёмные работники и нужны ли мы тут.
Кроме того, пока эти беженцы полностью предоставлены самим себе в плане обустройства дальнейшей жизни.
- Они жалуются, что им не помогают оформлять документы и не проводят медицинское обследование. Семьи разделили, женщины с детьми живут отдельно от мужчин. Мамы с маленькими детьми не получают помощи от своих супругов. Вопросов больше, чем ответов, — говорит журналистка Екатерина Михайлова, побывавшая «на месте событий».
Администрация гостиницы никаких комментариев по этой теме не даёт. Да и вообще, общение с журналистами не поощряется, как, кстати, и на турбазе. С одной стороны, это можно понять — многие беженцы стремятся сохранить анонимность, страх не отпускает их даже на новом месте, ведь там, где раньше был их дом, им пообещали «достать, где угодно», если понадобится. С другой стороны, ограничения действуют и в отношении обычных людей, которые предлагают приезжим отдохнуть или просто банально искупаться и поспать у них дома.
В ловушке бюрократии
Многие из приехавших в эти дни, вырвавшись из преисподней, где полыхает война, попали в своего рода лимб, в котором время замерло в одно точке и не двигается. В России этот «лимб» называется бюрократией. Для того, чтобы оформить статус беженца людям необходимо попасть на приём в отделение УФМС, а там для них… просто не находится времени. Работа отделения расписана по часам, и для особых случаев «окон» нет. Безусловно, когда процесс контролирует непосредственно высшее руководство в ручном режиме, то он таки идёт, но поставить оформление документов на поток пока не получается. А без «соответствующих документов» этих людей здесь как бы и не существует. Они не могут обратиться за медицинской помощью, не могут устроиться на работу.
Пока беженцев больше всего в приграничных регионах, но уже сейчас они постепенно перемещаются вглубь страны.
Кто-то направляется к родственникам, кто-то находит выгодные для себя условия по программе переселения соотечественников. Такая программа, например, действует в Ханты-Мансийском автономном округе. Семья из Луганска, которая живёт пока в Волгограде, хочет ею воспользоваться, тем более что там, в ХМАО, есть и родня. Но выехать не может — нет средств и не оформлены бумаги. Тут эти люди пока никак не востребованы, но административную машину не так-то просто столкнуть с места, поэтому пока все так, как есть. К слову сказать, считается, что на содержание одного беженца в день уходит в среднем тысяча рублей. Таким образом, содержание семьи из трёх человек обходится в 90 тысяч в месяц. Гораздо выгоднее было бы единожды потратить 50 тысяч, отправив их в Ханты-Мансийск. Но перед бюрократией бессилен любой калькулятор. В Волгоградской области, кстати, программа переселения соотечественников тоже работает, общая квота по ней составляет 400 мест. С учётом ежедневной нормы прибытия в 350 человек — это капля в море. А ведь Волгоградский регион — пока единственный в ЮФО, где эта программа вообще запущена.
Надо заметить, что среди прибывших есть немало весьма квалифицированных специалистов. Об этом говорит уже тот факт, что Волгоградский социально-педагогический университет выделил несколько ставок для коллег, которые обнаружились в числе беженцев. Однако такие «счастливчики» единичны, остальным представители службы занятости в перспективе предлагают быть разнорабочими или дают на выбор неквалифицированные профессии. Поступали так же предложения поработать в сезон на полях, а еще приезжали владельцы одного из автосервисов и кое с кем договорились о работе без оформления трудового договора за прямой наличный расчёт. Люди пошли на это. Выбора у них нет.
Но выбора нет и у нас, как у принимающей стороны. «Переждать» и «перетерпеть» момент не получится. Уже сейчас решается вопрос об устройстве приехавших детей в школы города и области, а это значит, что люди, при всем желании вернуться домой, этого в ближайшие несколько месяцев сделать не смогут. И российским регионам придётся интегрировать их в свою экономику, иначе она попросту не вынесет такого бремени. А в этом случае не миновать недовольства в рядах местного населения, потому что любая медаль имеет две стороны, и нам повезло в том, что пока мы имеем в запасе время и видим лучшую из них.