ООН, наконец, увидела жестокость программы пыток, ставших стандартным инструментом для киевского режима
Служба безопасности Украины (СБУ) проводит массовые задержания сторонников повстанческого движения в стране и систематически применяет к ним пытки. Об этом заявила британская газета Times со ссылкой на помощника генерального секретаря ООН по правам человека Ивана Шимоновича.
Шимонович сделал таким образом утечку из доклада, который мониторинговая миссия по наблюдению за правами человека на Украине представила ООН. По словам помощника генсека, доклад описывает сотни случаев нелегальных арестов и жестокого обращения с задержанными как со стороны повстанцев, так и представителями правительственных организаций. Однако при этом документ впервые демонстрирует масштаб и жестокость программы по применению пыток, которую поддерживает официальный Киев.
Как это происходит, какая на самом деле пыточная система применяется на Украине — ибо не только в СБУ, а абсолютно во всех силовых ведомствах, — рассказал глава Союза писателей ЛНР Глеб Бобров. Именно как «конвейер» определил Глеб Бобров систему подавления пленных и инакомыслящих через пытки и избиения, применяемую на Украине.
«За время своей журналистской деятельности, — рассказал он, — я неоднократно встречался с людьми, которые побывали либо в плену, либо под следствием, либо даже были осуждены на, как мы её называем, „материковой“ Украине.
В частности, я очень внимательно изучал случай ополченца Игоря Мирошниченко. Это человек, который участвовал в ополчении, был в том взводе, который в своё время сбил самолёт известного карателя Кульчицкого. Потом, в силу семейных обстоятельств, он был вынужден вернуться к себе домой, потому что у него тяжело заболела мать, необходима была срочная операция, и некому было её оплатить. И он устроился на работу — под чужим именем, естественно. Но его вычислили и арестовали — и начались круги настоящего ада.
И сравнивая его рассказ со свидетельствами других людей, я убедился, что уже к концу 2014 года пытки и издевательства стали системной, укоренившейся, стандартной практикой не только СБУ, а всех без исключения силовых структур Украины.
Выглядит это примерно так. Где бы человека ни арестовали, по какому бы ведомству его арест ни проходил, его сразу избивают, причём избивают жестоко, невзирая на последствия. То есть человек вдруг умрёт или получит увечья, это, как говорится, его проблема. Наказан за это никто не будет. Его сразу забивают до состояния, когда не может сопротивляться, теряет ориентацию, словом, впадает в состояние шока. Если человек всё же держится, то приступают к целевому членовредительству: ломают руку, например, или пару рёбер. Вообще, рёбра пытаются сломать почти обязательно, причём делают это сознательно, потому что потом, даже если не смогут сломать, то будет трещина, даже просто сильный ушиб, которые вызовут невралгию — очень болезненное состояние, при котором человек не может не только сопротивляться, но вообще ничего делать. То есть для него сама жизнь становится пыткой.
После этого надевают на голову полиэтиленовый пакет. Как правило, его перед этим макают в солярку, и человек, и без того избитый до полуживого состояния, к тому же начинает физически задыхаться. И он находится в полуобморочном, полубессознательном состоянии, которое не предполагает какую-либо волевую реакцию. Грубо говоря, человеку ломают волю.
Надев этот пакет, человеку скотчем перетягивают его очень сильно на уровне глаз и транспортируют, куда считают нужным. Можно представить: у человека сдавлена голова, он, полузадохнувшийся, со сломанными рёбрами, избитый до полусмерти, закованный в наручники, валяется в машине, и его везут в неизвестном направлении.
Поступают так и вооружённые силы, и батальоны нацгвардии, и карательные подразделения, точно так же делают и структуры СБУ, и МВД, и кто там ещё у них есть.
Далее человека привозят, условно, в СБУ — потому что это центральное звено всей этой системы. Помещают, как правило, в общую камеру. Не кормят. В лучшем случае, есть ведро, куда заключённые справляют естественные надобности. И людей начинают вытаскивать на допросы. Допросы идут конвейерным методом. Начинаются они с того, что человека раздевают догола — в СБУ это, во всяком случае, так, хотя и в других ведомствах, как мне рассказывали, так же. В общем, у них на это есть стандартизированная программа. Вот этого избитого человека, с переломанными рёбрами, с подавленной волей, раздевают догола, затаскивают в пыточную камеру и начинают бить. Просто тупо лупят. Могут пристегнуть, если есть к чему, — к крюку на потолке, к арматуре или к шведской стенке, если дело происходит в спортзале, которые, кстати, часто используют для этих целей. Пристёгивают так человека и лупят — палками, шлангами, трубами, могут ногами и руками. Люди, которые это делают, как правило, не снимают балаклав. Бьют сразу несколько человек, причём сменяют друг друга. И так быстро забивают задержанного до такой степени, что он уже просто не состоянии что-либо соображать. Человек впадает в такое состояние зомби.
После чего ему дают его „показания“ и говорят: „Либо подпишешь, либо мы тебя тут забьём насмерть“. И всё. Большинство обычно подписывают всё, что им пишут, сразу. Некоторые пытаются день-два сопротивляться, но это, как правило, абсолютно бесполезно, потому что такой поток побоев выдержать абсолютно невозможно. Это такой конвейер, просто настоящий пыточный конвейер, с которого сойти нельзя, пока не сломают.
Именно эта система „приёма“ — то есть арест, избиение, перелом рёбер, перелом руки, мешок на голову, скотч, машина, доставка и два-три дня конвейерных побоев, пока человек не признается во всём, включая работу на марсиан, — вот это стандартизированная процедура, которая уже является на Украине эталонной. И она такой является с конца 2014 года точно. Об этом рассказывают практически все, кто через этот конвейер прошёл.
Потом человека отволакивают в камеру, кидают его одежду — типа, одевайся, мол, сам. Практически не кормят — через день дают кашу, смешанную с землёй, с песком, с мусором.
Вот в таком положении находятся до суда люди, которые всё подписали, после чего по крайней мере перестают бить. Ну, могут, разве что, для поддержания „тонуса“ раз в два, раз в три дня полупить. И так вот люди сидят в режиме ожидания суда, где им, как правило, влепляют астрономические сроки. Например, этому Игорю Мирошниченко дали 25 лет, вписали всё, что можно было вписать, — и терроризм, и измену родине, и вооружённое участие в бандформировании, и умышленное убийство и так далее. Ну, а после дебальцевских событий его обменяли по системе обмена пленных. Но по нему и сегодня видно, через какой ад он прошёл, потому что всё это отпечаталось и на лице, и в глазах»…
Мониторинговая миссия Управления Верховного комиссара ООН по правам человека была направлена на Украину в марте 2014 года. Миссия располагает офисами в Киеве, Донецке, Днепропетровске, Харькове, Краматорске и Одессе. Она следит за соблюдением прав человека по обеим сторонам линии соприкосновения в Донбассе.
Как видно, она достаточно долго не замечала разгула пыток со стороны киевского режима — который, кстати, постоянно и громогласно осуждает «преступления сталинского НКВД», которые на фоне вышеописанного выглядят слюнявым гуманизмом. Во всяком случае, даже в «Архипелаге ГУЛаг» не описывается подобного всеобъемлющего и системного пыточного стандарта. Но вот то, что комиссия ООН заметила существование такого конвейера сегодня, — означает ли это поворот в отношении так называемого международного сообщества к прозападному режиму в Киеве?
«Ну, поворота, конечно, нет, — отрицает такую возможность директор Российского института стратегических исследований Леонид Решетников. — Но это свидетельство того, что действия украинских властей, ситуация на Украине начинают, наконец, влиять на международные круги, на внешний мир, и появляется недовольство и даже раздражение. Хотя о реальных действиях, которые было бы можно назвать поворотом или радикальным пересмотром отношения к Украине, говорить не приходится, но какие-то определённые изменения начинают происходить. Точнее, оказывается давление на Киев, чтобы тамошние власти были поумереннее и, так сказать, чтоб поприличнее себя вели. Потому что на фоне России позиция Киева явно проигрывает — именно из-за безответственности, радикальности и агрессивности. Думаю, только так это можно рассматривать. Это инструмент для корректировки слишком радикального и слишком кровавого курса Киева, попытка заставить его быть более взвешенным, потому что проигрыш на фоне России очевиден».