Кому нужна такая политология?
В 2008 году в выступлении перед Ассоциацией американских университетов бывший президент Техасского университета A&M, а затем министр обороны Роберт Гейтс заявил, что "мы должны снова обратиться к яйцеголовым и их идеям".
Далее он напомнил о роли университетов как "жизненно важных центров новых исследований" во время холодной войны. Покойный Томас Шеллинг согласился бы. Гарвардский экономист и нобелевский лауреат однажды охарактеризовал "совершенно беспрецедентный спрос на результаты теоретической работы. ...В отличие от любой другой страны... в Соединенных Штатах существовало правительство, в которое проникали не только научные идеи, но и представители научных кругов".
Усилия Гейтса по преодолению разрыва между властью и башней из слоновой кости были предприняты как раз в то время, когда он только начал расширяться, и с тех пор этот разрыв продолжал расти. Согласно опросу, проведенному в рамках проекта "Преподавание, исследования и международная политика", который регулярно проводится среди ученых, занимающихся международными отношениями, очень немногие считают, что они не должны каким-либо образом способствовать выработке политики. Однако большинство также признает, что самые современные подходы академических социальных наук - это именно те подходы, которые разработчики политики считают наименее полезными. Соответствующий опрос старших должностных лиц, принимающих решения в области национальной безопасности, подтвердил, что в большинстве случаев академические социальные науки не дают им того, чего они хотят.
Короче говоря, проблема заключается в том, что ученые все чаще отдают предпочтение строгости перед актуальностью. Это стало поразительно очевидно в сфере международной безопасности (той части политологии, которая когда-то наиболее успешно балансировала эти противоречия), и теперь она полностью проникла в политическую науку в целом. Этот искаженный набор интеллектуальных приоритетов - и переход дисциплины к культу неактуального - является непреднамеренным результатом дисциплинарной профессионализации.
Снижение значимости политологии происходит на фоне широко распространенного старого оптимизма в отношении совместимости строгих социальных наук и актуальности политики, который восходит к Прогрессивной эре и самому началу современных американских социальных наук. Политолог из Чикагского университета Чарльз Мерриам, одна из самых важных фигур становления американской политологии, охарактеризовал амбивалентность среди политологов в зависимости от того, являются ли они представителями "общественных наук как активизма или технической дисциплины", как цитировал его американист Марк Смит. Позже растущая напряженность между строгостью и актуальностью привела к тому, что Дэвид Риччи назвал "трагедией политологии": по мере того, как эта дисциплина стремилась стать более научной, отчасти для более эффективного решения проблем общества, она стала менее актуальной с практической точки зрения.
Когда политологи стремятся к строгости, они все чаще сочетают ее с использованием конкретных методов, таких как статистика или формальное моделирование. Социолог Лесли Уайт отметил это еще в 1943 году: "Таким образом, мы можем измерить "научность" исследования, наблюдая за тем, в какой степени в нем используется математика - чем больше математики, тем более научным будет это исследование. Физика является самой зрелой из наук, и она также является самой математической. Социология является наименее развитой наукой и использует очень мало математики. Поэтому, чтобы социология стала научной, мы должны сделать ее математической".
Актуальность же, напротив, определяется тем, способствует ли научное исследование принятию политических решений.
Эта растущая тенденция к использованию матметодов и статмоделей не столько потому, что они могут помочь нам ответить на важные по существу вопросы, сколько ради самих себя, я полагаю, является неверным шагом для дисциплины. Подобная тенденция отчасти является результатом нормальной и продуктивной в остальном работы науки, но она также подкрепляется менее формальными мотивами, в частности интересами организаций и особенностями нашей интеллектуальной культуры.
Хотя использование статистических данных и формальных моделей по определению не является неактуальным, их выход за рамки качественных подходов со временем сделал эту дисциплину менее актуальной для органов, принимающих решения. Многие насущные вопросы политики не всегда решаются с помощью предпочитаемых учеными-политологами методологических инструментов. Качественные тематические исследования чаще всего дают результаты исследований, в которых нуждаются политики, однако научные исследования отходят от них.
В дополнение к растущей догме среди многих политологов, что ученые могут достичь строгости только с помощью узкого набора методов, другие факторы усугубляют современный культ неактуального. Например, многие социологи отказываются от политической актуальности на том основании, что она несовместима с научной объективностью. Объективность для них означает, что социологические исследования должны быть "свободными от ценностей", касаться только установления и анализа фактов о том, что "есть", и избегать обсуждения того, что "должно быть". Появился социально-научный консенсус: научная объективность исключает участие в разработке политики, поскольку последнее неразрывно связано с ценностными вопросами.
Подражая естественным наукам, социальные науки все чаще отождествляют "науку" с чистыми исследованиями или знаниями ради самих себя. Политологи Джеффри Фриден и Дэвид Лейк заявляют, что "только когда международные отношения вовлекают науку в дискуссию, она может предложить что-то ценное, кроме информированного мнения". Другие, такие как Эндрю Беннетт и Джон Икенберри, сохраняют оптимизм по поводу того, что проведение чисто научных исследований, тем не менее, даст прикладные знания в результате некоего неясного процесса "просачивания". Но их уверенность больше основана на вере, чем на каких-либо доказательствах того, что фундаментальные исследования каким-то образом ненавязчиво влияют на политиков.
Озабоченность тем, что социальные науки покинули сферу практической деятельности, не нова. Такие книги, как "Знания - для чего?" Роберта Стэтона Линда 1939 года и "Бегство от реальности в гуманитарных науках" Иэна Шапиро в 2005 году, вызвали тревогу. И все же профессора, оставленные под присмотр самих себя, склонны разрешать противоречия между строгостью и актуальностью, отдавая предпочтение первому. Гэри Кинг, Роберт Кеохан и Сидни Верба в своей влиятельной книге по дизайну исследований утверждают, что "тема, которая не может быть преобразована в конкретный исследовательский проект, позволяющий сделать обоснованное описание или сделать каузальный вывод, должна быть изменена по ходу дела или отменена". Столкнувшись с противоречиями между требованиями науки и "не более чем актуальностью" (по выражению Джона Герринга), политологи склоняются перед требованиями метода, но не идут на поводу значения самого вопроса. Почему?
Одна из известных причин, как утверждал Эмиль Дюркгейм, заключается в том, что разделение труда является фундаментальным фактом современной жизни, поскольку оно представляет собой эффективный способ решения разнообразных сложных задач. Эта растущая специализация способствует развитию науки благодаря углубленным исследованиям, направленным на решение все более узких вопросов.
Однако такой прогресс достигается ценой изоляции различных специальностей друг от друга и от общества в целом. Когда-то Фридрих Ницше писал: "Ученый не имеет ничего общего с фабричным рабочим, который всю жизнь проворачивает один конкретный винт или ручку на определенном инструменте или машине, и в чем он приобретает самое совершенное мастерство". Но теперь в результате возникает гиперфрагментация знаний, которая затрудняет понимание друг друга даже для ученых в смежных дисциплинах, не говоря уже о политиках и общественности. Мы стали теми работниками ницшеанской фабрики, отбивающими наши конкретные детали, в то время как наши фабрики в целом производят все меньше и меньше полезных для общества продуктов.
Еще одной отличительной чертой профессионализма является "корпоративность", которую Сэмюэл Хантингтон определил как "чувство органического единства и сознания себя как группы, отличной от мирян". Университеты, как и большинство других сложных организаций, стремятся к автономии, уменьшению неопределенности и увеличению ресурсов. Когда эти цели противоречат друг другу, организации почти всегда предпочитают автономию. Желание оставаться независимым - выше политики и политической борьбы - усиливает безразличие к актуальной повестке.
Организационный интерес также побуждает ученых отделяться от неспециалистов, используя жаргон и другие формы дискурса, непонятные для общественности. Сложные социологические методы, часто сопровождаемые абстрактным жаргоном, являются идеальным барьером для непрофессионалов, поскольку они требуют значительных затрат времени и усилий на обучение. Выступления внутри гильдии помогают сделать университет более отличающимся от остальной части общества и, следовательно, независимым от него. Не обязательно быть таким циничным, как Джордж Бернард Шоу, который заявил, что "все профессии являются заговором против мирян", чтобы верить, что бегство социальных наук прочь от актуальности стимулируется дисциплинарным эгоизмом.
Ключевым механизмом, с помощью которого социальные науки стали однородными и зачастую в меньшей степени затрагивающими вопросы, вызывающие более широкую озабоченность, является система коллегиальных рецензий. Бывший редактор журнала American Political Science Review Ли Сигельман собрал данные, свидетельствующие о том, что политическая значимость статей, опубликованных в APSR, резко снизилась после введения практики экспертной оценки. Он сожалеет, что "к началу 1960-х годов рекомендации почти полностью исчез из журнала. Если бы понятие "говорить правду власти" и вносить непосредственный вклад в общественный диалог о достоинствах и недостатках различных направлений деятельности по-прежнему фигурировало в числе функций этой профессии, никто бы не узнал об этом со страниц ее ведущего журнала".
Я не утверждаю, что количественные исследования по определению не имеют актуальности. И все же, растущая тенденция приравнивать строгость к определенным методам приводит к реальным издержкам для остальной части общества, а также для самой дисциплины. Как общество, мы сталкиваемся с проблемами, когда у нас нет политически релевантных научных подходов к ним. Действительно, бывают случаи - война во Вьетнаме, недавняя война в Ираке, - в которых, если бы большинство ученых оказали влияние на политику, национальные интересы страны были бы лучше удовлетворены. Социальные науки должны играть свою роль в наиболее важных политических дискуссиях, независимо от того, используется ли в них наиболее научная методология.
Повышенное внимание к актуальной политике также способствует повышению качества научных исследований. Во-первых, это приводит к более реалистичному теоретизированию. Это также помогает социальным ученым сосредоточиться на вещах, которые могут менять поведение людей, что обеспечивает большую вариативность переменных, и, в свою очередь, облегчает понимание их взаимосвязей. Более тесное и регулярное взаимодействие между башней из слоновой кости и властью будет взаимовыгодным для обеих сторон.
Большая актуальность также отвечает интересам нашей дисциплины, поскольку даже самые строгие социальные науки в конечном счете будут оцениваться по тому, что они рассказывают нам о вещах, которые влияют на жизнь большого числа людей. В конце 1960-х годов в одной из научных статей говорилось, что "в той мере, в какой исследовательское сообщество с презрением относится к работе над крупными национальными задачами или ведет себя эгоистично по отношению к работе над национальными задачами, антиинтеллектуализм будет усиливать свое влияние на судьбу американской науки". Совсем недавно сомнения Конгресса в отношении финансирования политических наук Национальным научным фондом высветили прямые издержки для этой области из-за того, что она не может оправдать себя с точки зрения более широкого воздействия на общество.
И последнее, но не менее важное: мы должны признать этические обязательства политологии решать проблемы, волнующие остальную часть общества. Об этом красноречиво заявил Роберт Патнэм из Гарварда в своем обращении 2002 года к президенту Американской ассоциации политических наук: "Я считаю, что решение проблем наших сограждан - это не просто факультативное дополнение к профессии политолога, но и обязанность, столь же фундаментальная, как и наше стремление к научной истине". Пришло время прислушаться к его словам.
Майкл Деш - профессор международных отношений в Нотр-Дамском университете. Эта статья адаптирована из его новой книги "Культ неактуального: снижение влияния социальных наук на национальную безопасность" (Cult of the Irrelevant: The Waning Influence of Social Science on National Security), вышедшей в Издательстве Принстонского университета.
тэги
читайте также