Грибницы науки

20 октября 2014 / 18:24

Год 2014 катится к завершению. Вместе с ним приближается к финишу мораторий, который был наложен на полное и буквальное исполнение закона о реформе РАН

Год 2014 катится к завершению. Вместе с ним приближается к финишу мораторий, который был наложен на полное и буквальное исполнение закона о реформе РАН. С 2015 года реформа наступит окончательно и бесповоротно. По крайней мере, на ближайший исторический этап.

С чем же подходит российская наука к этому рубежу?

Про чисто научные достижения много говорить не будем. Сколько ни критикуй малую цитируемость и печатаемость работ наших учёных в зарубежных научных журналах, на самом деле все эти индексы — лишь один из вспомогательных показателей результативности науки. Достаточно одного открытия мирового уровня, чтобы это стало очевидным. На фоне нынешних нобелевок, которые в этом году давались уж вовсе за какие-то изобретательские потуги, одного открытия нашими учёными нового вида человека достаточно для восстановления планетарного престижа российской науки. Да, «денисовец» как отдельная ветвь доисторического человечества был открыт в 2010 году (точнее, в 2008-м, но тогда были найдены лишь костные останки, а подлинная сенсация разразилась лишь после того как поработали генетики). Но с тех пор мировая наука и подобного не сотворила! Ну, отметим, разве что, открытие бозона Хиггса — но и там участвовали наши люди и наше оборудование.

Что касается коммерциализации отечественных научно-технологических достижений, по поводу чего сломано немало критических копий, то, напомним, дело РАН — фундаментальные исследования, то есть создание атмосферы новых знаний, из которых выращивать грибницы технологий должны другие институции. А срезать «грибы», мыть и жарить — и вовсе третьи.

Но вот тут как раз и начинают виднеться первые плоды реформы академии наук. А именно — открывающиеся перспективы образования научно-технологических консорциумов, включающих институты академические, институты прикладной науки и, при желании, некие технологические, инжиниринговые структуры. А в перспективе — с пристяжкой в виде хорошей опытно-производственной базы. Этакое советское научно-производственное объединение в новом современном исполнении.

Справедливости ради надо сказать, что и ранее подобные формы коммерциализации науки возникали и подчас успешно встраивались в жизнь.

Ну, например, из относительно недавнего — ФИАН с его технопарком в Троицке, где развёрнуто производство фемтосекундных лазеров. С применением от медицины до космических технологий. При том, что многие области применения фемтосекундных лазеров еще не изучены. В Томске, в Иркутске, во Владивостоке, в Черноголовке тоже есть прорывы в области технологизации и коммерциализации фундаментальных исследований.

Но это пока — не система. Это — то, что все понимают, что это нужно делать, но не все понимают, как это нужно делать. А не все и умеют. Особенно из того поколения руководителей институтов, которое выросло академическими исследователями. И так и не свыклось с мыслью, что система прикладной науки умерла, но восстанавливать её надо. И другой базы для этого, кроме академической науки, нет.

Вот тут и начинают работать принципы реформы РАН. По состоянию на сегодня фактически все институты выведены из-под академии наук и перешли в ведение Федерального агентства научных организаций (ФАНО). И сегодня одно из направлений усилий ФАНО — объединение подведомственных институтов в некие…

Впрочем, точной формулы ещё не подобрано. Более того, судя по сигналам, исходящим из ФАНО, здесь на определённой организационной форме не настаивают. «Мягкая интеграция» — такое выражение больше в ходу. Причём инициатива объединения предоставляется самим институтам, их руководителям и коллективам. Конечно, не без давления сверху, особенно, когда проявляется стопроцентное совпадение в тематике исследований. Конечно, не без анекдотов снизу, когда рассказывают о предложениях объединить агротехнический и геологический институт, дескать, и то, и то суть науки о земле. Но — тенденция нарисовалась, и она проводится целенаправленно.

В идеале же, судя по утечкам из научных и наднаучных структур, результатом таких объединений и видятся некие научно-технологические консорциумы, где заглавную роль играет академический институт или блок институтов, а в его орбите крутятся возрождаемые прикладные институты, технологические и технические бюро и далее производственные площадки. Пока до этого далеко, но если получится, то, в принципе, можно будет констатировать совпадение интересов всех затронутых реформой науки структур. Было дело — ворчали учёные: баловство все эти сколковы и прочие технопарки — вон, есть наукограды, ставьте там технологические и внедренческие платформы, и дело с концом. А кое-кто так и делал — в той же Черноголовке или в Арзамасе. А вот бизнесмены-инноваторы к близкому контакту с академической наукой не стремились — им бы внедрить что-нибудь повещественнее геодезических линий через чёрную дыру или удивительного факта, что денисовский человек и гомо сапиенс независимо друг от друга выработали одинаковую культуру обработки каменных орудий.

Что-нибудь вроде флешки, например: придумал этакую приспособу для хранения информации — и миллионер!

Теперь же получается, что увязка столь противоположных интересов сама становится уже не пожеланием, не инициативой и даже не технологией — а вполне организованной внедренческой политикой. Пусть, повторимся, сейчас только начало пути. Но в конце его уже сегодня можно провидеть сотни если не Сколково (о науке там разговор отдельный), то Троицков.

Расположившихся грибницами вокруг десятков национальных исследовательских центров…

Материал подготовлен Центром политического анализа для сайта ТАСС-Аналитика

тэги
РАН; 
реформа; 

читайте также
РАН: Работа над успехами
Спасение утопающей науки - дело самих утопающих ученых
Эксперт: Российская наука – это "тело профессора Доуэля"
А может быть Путина произвести в академики?
РАНский Папа