В разных странах, от Японии до Индии, известный антрополог и режиссер-документалист Эммануэль Гримо провел серию экспериментов, чтобы определить, насколько пластичен и устойчив наш образ мышления перед лицом новых технологий
Я пытаюсь понять, как новые технологии заставляют нас менять наше мышление. Мои исследования начались в Осаке, Япония, около десяти лет назад. У меня была возможность провести эксперименты с ультрареалистичными антропоморфными машинами в лаборатории робототехники Хироши Ишигуро. Протокол был очень строгим: людей ставили перед роботами, и они должны были заполнить анкету. Эти "встречи" должны были помочь инженерам улучшить прототипы, но по ходу дела обнаружилось, то что другой робототехник, Масахиро Мори, назвал в 1970 году "Зловещей долиной". Короче говоря, наша эмпатия к машине прямо пропорциональна ее антропоморфности, но только до определенного предела. После того, как робот становится слишком похож на человека, он начинает вызывать отвращение. Слишком совершенные лица роботов Ишигуро отталкивают, поскольку они материализуют границу постчеловеческого, то, что некоторые называют Сингулярностью: этап, на котором машины меняют свою природу, где стираются четко определенные границы между человеком, машиной и даже божественным. В этой перспективе именно технический мир заменит мир человека, его ценности, его мышление.
Чуть более пяти лет назад я решил покинуть стены лаборатории и провести ряд экспериментов непосредственно в поле, в Индии, которую я хорошо знал. Вместе с моим другом, художником Завеном Паре, мы сконструировали робота на тележке, напоминающего индуистское божество Ганешу, и вытащили его в Бомбее на улицу. Вместо головы робота был овальный экран, на который проецировалось лицо добровольца, который находился поодаль, и его снимала переносная камера на шлеме. Дистанционно гибридизированный с этим богом-из-машины, доброволец должен был общаться с прохожими. Целью было получить невозможный опыт, достичь того, что я называю "точкой зеро": момент растворения, когда у вас больше нет никаких ориентиров, когда вы не понимаете, как вести себя, когда вы в непреднамеренных обстоятельствах вынуждены импровизировать. Сбитые столку собеседниками и самим техническим гибридом, одни "инкарнации" умолкали, другие начинали механически декламировать мантру или продолжали требовать у прохожих повиновения, третьи наоборот, показывали себя близкими к людям, предпочитая задавать вопросы, синтезируя индуизм и атеизм, анархизм и пантеизм.
Артефакт создает искажения, которые заставляют участников вносить живые метафизические коррективы, регенерировать привычный смысл божественного, человеческого, машинного. Многообразие этих логических перезагрузок даже показывает, что люди не всегда имеют четкие представления об элементах мира, о значении богов или растений. Наше мышление оперирует скорее эффектами, "исполненными" в опыте, чем более или менее подтвержденными сознанием субстанциями. Они неустойчивы, неопределенны. В нашей повседневной жизни мы плаваем в онтологической магме смутных образов и привычек. И для того, чтобы выработать твердую, связную логику, требуется срыв. У сторонников сингулярности все еще живет старая христианская мысль об Апокалипсисе. В самом деле, соедините человека с роботом-богом, и родится новая логика действий и мышления.