Возможно, давние геополитические соперники ступили на путь новой войны, считает политический обозреватель Александр Цыганов. Станет ли она мировой?
Серия резких, подчас едва ли не грубых заявлений канцлера ФРГ Ангелы Меркель ведет к окончательному уходу Британии из ЕС и автоматическому доминированию Германии в Европе на фоне слабеющей Франции. К такому выводу приходят аналитики, разбирая итоги прошедшего на прошлой неделе саммита Евросоюза.
Нет, в целом глава ФРГ говорила о нацелившейся по результатам референдума на выход из ЕС Британии в соответствии с максимой «О мёртвых или хорошо, или ничего». Но говорила-то о недавнем партнёре именно как о мёртвом. Причём уверенно выступала от имени всей Европы, раздавая едва ли не директивные указания о том, как ЕС будет выстраивать будущие отношения с Великобританией. А именно — «в зависимости от интересов, которые есть у Европы». «Речь идёт об историческом моменте, в котором мы должны учесть, что, с одной стороны, мы уважаем результаты референдума, будем вести переговоры о выходе, ожидаем запроса от Соединённого королевства о выходе, но затем мы должны будем строить отношения в духе дружественных отношений в зависимости от того, что предъявлено гражданам и правительству Великобритании, исходя из интересов, которые есть у нас», — сказала Меркель.
Дальше — больше
Канцлер Германии Ангела Меркель заявила во вторник, что не видит пути обратно после референдума о выходе Британии из ЕС, передает агентство Рейтер. «Сегодня я хочу очень четко заявить, что не вижу способа обратить это вспять. Нам всем нужно посмотреть на реальное положение дел», — заявила Меркель.
С премьер-министром Британии Дэвидом Кэмероном госпожа Меркель обращается примерно как с изменником. Как минимум — с изменником-мужем, случайно обнаружившим намерение уйти к любовнице. «Мы встречаемся на Европейском Совете после вотума Великобритании о выходе из ЕС, — едва ли не зловеще начала фра канцлерин. — Это будет первой возможностью для Кэмерона лично здесь перед нами, 27 главами правительств, высказать свои оценки».
Как отметил известный европейский аналитик, внимательно наблюдающий за европейской, особенно германской политикой, Александр Рар, «госпожа Меркель действительно зла на английских лидеров, еле-еле здоровается с Кэмероном». По мнению аналитика, такое её поведение вызвано тем, что «она считает это решение провалом политиков, не сумевших своему народу объяснить преимущества Европейского Союза».
Далее та же гневная госпожа уже совершенно театрально показывает Англии на дверь: «Для меня важно, чтобы мы приступили к переговорам только после того, как Великобритания подаст запрос. То есть формальные или неформальные переговоры состоятся только после того, как британское правительство прибегнет к статье 50 Лиссабонского договора и подаст затем запрос».
Статья 50 этой неформальной европейской конституции (неформальной потому, что принятие формальной конституции ЕС было провалено опять же на референдумах во Франции и Нидерландах в 2005 году, и пришлось принимать фактически её же, но уже в виде Лиссабонского договора) говорит, что любое государство-член Евросоюза может принять решение о выходе из состава этого союза. Но перед этим страна должна формально уведомить Брюссель о подобном намерении, после чего следует процесс переговоров о порядке выхода с учетом основ её будущих взаимоотношений с союзом.
Остановиться и оглянуться Германия не даёт никому
Формально в ЕС не изменилось ничего с решением, принятым британским референдумом. Оно стало, разумеется, ярким свидетельством преимуществ прямой демократии. Но в том-то и дело, что ещё со времён Черчилля основой европейской стабильности считалось именно опосредование демократии через различные процедуры, процессы, переговоры — вплоть до хитрейших юридических уловок. И в этом смысле до того как Лондон формально подаст уведомление о своём желании выхода из ЕС, в Брюсселе всё с той же формальной точки зрения ничего не произошло.
«Да, такие мнения есть — что Англия ещё не вышла, что она может остаться. Ходят слухи, что королева не подпишет соответствующий документ, что парламент будет блокировать прохождение решений о выходе из ЕС, — соглашается Александр Рар. — Но, простите, как она останется, если о выходе принято решение на референдуме? Лондону нужно пренебречь мнением британского народа, который в большинстве своём проголосовал именно так? Но как те же депутаты будут потом своим избирателям в лицо смотреть? Там же миллионы людей приняли такое решение. Невозможно, чтобы в самой старой демократии мира обманули бы так своих собственных людей».
Разумеется, такая точка зрения имеет право на существование. Хотя не так давно в Голландии тоже прошёл референдум по поводу ассоциации Украины с ЕС. И тоже дал не те результаты, на которые рассчитывал Брюссель. И что же? Ничего — референдум объявили совещательным, а реальную политику евробюрократы стали продолжать так, будто его никогда и не было. Более того: уже раздаются голоса, что референдум не носит «юридически обязывающего характера», то есть правительство и премьер-министр вправе проигнорировать его результаты. Что, получается, не будет обманом своих собственных людей в самой старой демократии мира.
Но и это пока, в принципе, неважно. Ибо ещё до того, как британские политики сами определились, как они будут смотреть в глаза своим избирателям, за них всё уже решила канцлер ФРГ: «Я считаю важным, чтобы мы продолжили искать решения для дальнейшего развития ЕС, больше заботились о рабочих местах, конкурентоспособности и экономике, чтобы мы делали это сообща, силами двадцати семи (т. е. без Британии — ред.). В-третьих, для меня важно, чтобы мы и впредь относились к Великобритании как к другу и партнеру. Хотя мы видим решение, которое нас очень печалит, мы тесно связаны во многих областях, и так оно будет продолжаться, и как канцлер Германии, я говорю это и про двухсторонние отношения», — отметила Меркель.
То есть Британия формальное ещё не вышла и даже не подала заявление на выход из Евросоюза, но канцлер Германии получила настоящий бенефис на саммите ЕС. При этом бенефис исполнялся в духе хлопот провинциалки в квартире только что оставившего ей наследство столичного дядюшки: «Этот шкаф мы выбросим, ковёр перестелем в спальню, кошку отдадим в приют, а вместо неё заведём болонку».
При этом дядюшка ещё жив и даже не отправлен в реанимацию: глава британского Минфина Джордж Осборн заявил, что власти Великобритании «не должны подавать заявку на выход из Евросоюза до тех пор, пока они не будут иметь четкого представления о модели своих будущих отношений с сообществом».
Необходимо также признать, что основные государства ЕС стоят на стороне Меркель и вместе с нею настойчиво торопят Англию выйти вон из брюссельского дома. Так, Франция присоединилась к Германии в заявлении, что в реализации мер по выходу Великобритании из Евросоюза нужно действовать быстро. В коммюнике по итогам встречи глав МИД Франции, Италии и стран Бенилюкса в Берлине также говорится, что власти Великобритании должны как можно скорее реализовать принятое на референдуме решение о выходе Соединенного Королевства из Евросоюза. Наконец, сам глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер отрезал прямо: «Мы хотим, чтобы 50-я статья была задействована как можно скорее. У нас нет месяцев для медитаций».
Кэмерон унижен не был?
Кстати, до этого Лондону была отдана ещё одна команда из Берлина: Великобритания должна соблюдать правила Евросоюза до окончания переговоров по выходу. Так сказала канцлер Германии. Добавив совсем уж грубое: «Есть и будет существенная разница в том, хочет ли страна быть членом Европейского союза или нет. Тот, кто хочет выйти из этой семьи, не может ожидать, что все обязанности при этом уйдут, а привилегии останутся. Тот, например, кто хочет иметь свободный доступ к европейскому внутреннему рынку, должен будет принять основные европейские свободы и другие основополагающие правила и обязательства, это относится к Великобритании точно так же, как и ко всем остальным».
О том, что это — намеренная грубость, невольно дал понять президент Франции Франсуа Олланд, который буквально по примеру знающей, чьё мясо съела, кошки начал оправдывать то, что случилось на саммите, в следующих разоблачительных словах: «Нет, он (Кэмерон — ред.) не был унижен, он был под действием сильных эмоций, поскольку выступал за сохранение Великобритании в составе ЕС и не преуспел. Он принял свою ответственность и подал в отставку. Сегодня был, без сомнения, его последний саммит ЕС. Никто из лидеров ЕС не пытался его унизить, поскольку это было бы попыткой унизить британский народ, который принял своё решение. Мы должны его уважать».
Теперь, собственно, подошло время для главных вопросов: а почему фрау Меркель поступает именно так? И почему основные, «старые» страны Европы идут за нею? Почему тот же Олланд опять с непосредственностью выпаливает: «Общий рынок — это все или ничего, другого решения быть не может. Если однажды — через пять, десять лет — Великобритания решит вернуться, кто знает, тогда, честно скажу, нужно будет об этом подумать дважды». То есть твёрдо — «уходя, уходи навсегда!». И если Лондон хочет быть частью единого рынка с ЕС, ему придется согласиться также на свободное движение капиталов и рабочей силы, добавил французский президент. Причём он явно отвечал Дэвиду Кэмерону, который высказал мнение, что во время переговоров по поводу условий выхода Соединенного Королевства из состава Евросоюза прежде всего необходимо будет решать вопрос миграции — именно этот вопрос стал причиной того, что большинство британцев выступили за разрыв отношений с ЕС.
Обиды мелкие и крупные
Это, собственно, и подводит к ответу на первый, самый лёгкий вопрос. ЕС, потеряв Британию, тем не менее хочет продолжать использовать её территорию для аккумуляции законных и незаконных мигрантов, ибо пределы «мигрантоёмкости» стран Европы уже близки, и протесты против про-мигрантской политики Брюсселя уже вышли на политическую арену, где евроскептики получают всё больше голосов и влияния, о чём говорят процессы в той же Германии, прямо угрожающие перспективам сохранения власти меркелевскими элитами. Отсюда и реакция, столь близкая к грубости: все в одной лямке ходим, а вы, англичане, ускользнуть хотите? А если вообще вспомним историю?
Предшественник современного ЕС — Европейское экономическое сообщество (ЕЭС) — было создано в 1957 году шестью странами: Бельгией, Италией, Люксембургом, Нидерландами, ФРГ и Францией. А вот Великобритания, делая ставку не на Европу, а на США, присоединиться к сообществу отказалась.
Но через три года попыталась собрать остатки Европы в подконтрольной себе (и США) организации — Европейской ассоциации свободной торговли (ЕАСТ). В неё вошли Австрия, Великобритания, Дания, Норвегия, Португалия, Швейцария и Швеция. Конкурентный проект оказался не очень успешным, и Британия снова стала стучаться в ЕЭС. Президент Франции Шарль де Голль долго сопротивлялся этим попыткам Лондона, считая, что тот будет подрывать единство ЕЭС. Наконец, с 1 января 1973 года Британия стала членом ЕЭС и… сразу же начала оправдывать мрачные опасения покойного к тому времени де Голля: при всяком случае демонстрировала свою особую позицию, не вошла в зону Шенгена, не вошла в зону евро, не отменила визового контроля на общих границах, вела свою собственную финансовую политику. В общем, ассоциированный член и не более. О двусторонних разногласиях с отдельными странами — членами ЕС можно и не говорить: торговые войны с ними — хоть из-за трески, хоть из-за нефти — были особым британским коньком.
Можно ли в этих условиях исключать даже такие личные мотивы в действиях Меркель и «прогерманских» европейцев как простая человеческая месть? Нет, в чём опять же сознался высокий европейский начальник. «Если вы с утра до вечера ежедневно вините Брюссель, говорите народу, что слишком много бюрократии идет из Брюсселя, то тогда вы должны знать, какой может быть результат», — с сарказмом отметил тот же глава Еврокомиссии Юнкер.
«Англию ни в коем случае не оставят теперь в Европейском Союзе, даже если она будет через заднюю дверь пытаться остаться, хоть одной ногой, — убеждён политолог Александр Рар. — Потому что никому в ЕС не нужная такая Англия, которая постоянно требует для себя особые привилегии и добивается своих целей шантажом. А потом всё равно сам Европейский Союз и не поддерживает. Мне кажется, Англию даже по политическим причинам очень трудно будет удерживать в ЕС».
ЕС без Британии – Европа под Германией
Но явно проглядывают и другие, более объективные — и объектные — причины для подобного «выпинывания» Британии из ЕС. И проговорилась о них сама Ангела Меркель, заявив, что Германия, Франция и Италия хотят придать новый импульс развитию ЕС после решения о выходе Великобритании из Евросоюза. Глава дипломатии ЕС Федерика Могерини, давно ушедшая под зонтик Берлина, уже направила государствам-членам союза текст глобальной стратегии Евросоюза по вопросам внешней политики, успев призвать их переосмыслить деятельность союза после Brexit.
Если называть вещи своими именами, то это означает: Берлин торопится. Торопится уже застолбить за собой основные высоты в новом внутреннем раскладе ЕС, пока Лондон (или его новое правительство) не передумал и не сдал назад. И пока США, явно растерянные итогами Brexit, не успели перестроить свой инструментарий управления Европой. Личная лояльность, которую канцлеры ФРГ обязаны демонстрировать Вашингтону по итогам Второй мировой войны, — это прекрасно и надёжно. Но — в человеческом плане. А институциональным инструментом США в Европе была всё-таки Британия.
И вот теперь инструмент из европейского механизма удалён. Вернее, не так: его лихорадочно быстро удаляют. Евробюрократия Брюсселя делает это под руководством еврокошелька Берлина. Буквально отбрасывают инструмент подальше, делая это решительно до грубости — чтобы уже не найти. Как подметил Александр Рар, «просто Меркель в очень жёсткой форме высказалась, чтобы Англия фактически убиралась из Европейского Союза и побыстрее».
А не приведёт ли в перспективе этот курс на выкидывание Британии из ЕС к большой конфронтации между Англией и Германией? Можно ведь вспомнить, что в обеих мировых войнах XX века эти страны воевали друг против друга. И в обеих войнах в глубинных причинах этих войн чётко читается британский след и британский интерес. Новый ЕС, теперь уже вполне по праву могущий прозываться «четвёртой германской империей», «четвёртым рейхом», — не мог бы он теперь захотеть отыграться на ослабленной больше-не-империи Великобритании за былые унижения? «Вряд ли, — сомневается Александр Рар. — По сравнению с теми геополитическими интересами, которые были у государств Европы 100 лет назад, нынешняя Европа — это Европа карликов. Это сказано не в обиду никому, достаточно просто вспомнить, что та же Британия тогда владела чуть ли не третью планеты, у Франции, даже у Германии были свои колонии в Африке, на Тихом океане. Нынешняя Европа в мировом масштабе — это сборище карликов. Поэтому они могут держаться только вместе, и только вместе они могут противостоять силе Азии, силе таких стран как Китай, как Россия, как Индия».
В итоге будущее Европы — когда и если «Англия достаточно далеко отойдёт» от неё — информированный немецкий аналитик видит таким: «Тогда Европа будет спасать себя, будет дальше усиливать интеграцию тех стран, которые захотят это делать. Тем, кто не захочет, будут говорить „до свидания“, но полностью отгонять тоже не будут, с ними станут торговые ассоциации создавать». Единственное, что тут нужно только добавить: в Европе у Германии будет такой экономический и политический вес перед всеми остальными, что можно не сомневаться в том, что будет окончательным бенефициаром «дальнейшего усиления интеграции».
И с Россией? А вот это — вряд ли, считает Рар. «Ангела Меркель пользуется поддержкой в германском политикуме, — свидетельствует он. — Большинство немецкой элиты тоже за санкции против России. Против санкций выступают только социал-демократы и левые. Другие остаются при мнении в пользу санкций, несмотря на проблемы, которые возникают в немецкой экономике. Это надо понимать просто: в Европе возродился страх перед Россией, перед Российской империей. И главное, сложилась соответствующая атмосфера. Вот что самое страшное — ведь эти тенденции переломить очень сложно».
И вот тут уже складывается Европа… нет, не новая — старая. Европа как в 1860-е годы. Укрепляющаяся Пруссия, всеми правдами и неправдами формирующая Германскую империю «усилением интеграции тех стран, которые захотят это сделать». Британия, подозрительно на это взирающая, но, как всегда, вылавливающая в европейском геополитическом супе «свои постоянные интересы». Франция, ещё не догадывающаяся об участи, подготовленной ей в Берлине.
И Россия — как набирающая силу демоническая антитеза Европе. И точно так же, как сегодня, характеризовали её тогда слова: «Россию упрекают в том, что она изолируется и молчит перед лицом таких фактов, которые не гармонируют ни с правом, ни со справедливостью. Говорят, что Россия сердится. Россия не сердится, Россия сосредотачивается».
И да, Крым тогда стал опять наш.