Демократия существовала на Западе лишь очень недолгое время, благодаря классовой борьбе и революциям ХХ века
После того, как все это наследие исчезло, она вернулась к тому, чем всегда была для либералов: демократия для собственников (Маркс напоминает, что материальной конституцией на Западе является собственность), демократия для войны и геноцида, демократия для фашизма.
В марксистском анализе первоначального накопления капитала отсутствует один элемент: фашизм, который возникает фактически вместе с империализмом. Монополистический капитализм, в отличие от конкурентного капитализма, «больше не развивает тенденцию к социализму, а, скорее, к фашистскому варварству», - как предположил Ханс-Юрген Краль.
Одной из самых важных черт исторического фашизма является то, что, в отличие от коммунистов и революционеров, ему не нужно захватывать власть, поскольку она преподносится ему на блюдечке с голубой каемочкой правящим классом, напуганным кризисом, который всякий раз делают реальностью отмену частной собственности (единственно истинную основу Запада). Фашизм и нацизм необходимы для существования и воспроизводства государственно-капиталистической машины, когда она разворачивает первоначальное накопление и объявляет чрезвычайное положение.
Ровно то же самое происходит, mutatis mutandis, и сегодня. Французская «банановая республика» является показательным примером. На момент своего переизбрания президент Макрон уже не имел поддержки большинства и управлял страной при помощи указов, полностью лишив парламент какого-либо авторитета (этот процесс идет со времен Первой Мировой войны и только углубляется!). После поражения на общеевропейских выборах, его план состоял в том, чтобы привести к власти фашистов, как это сделали его предшественники в ХХ веке, потому что они представляют собой идеальное решение во времена капиталистической катастрофы: они применяют политику капитала, как и либералы, но под «нелиберальным» менеджментом.
Рассмотрим так называемые антисистемные позиции итальянских фашистов, которые уже находятся у власти. Оказавшись у власти, они немедленно отказались от суверенизма, став послушными исполнителями европейских приказов и слугами атлантизма, пообещав при этом продать «родину» американским пенсионным фондам. Фашисты, эти большие патриоты, открывают свои границы для «иностранного» капитала, чтобы разорить «родину», закрывая ее для нескольких тысяч мигрантов или депортируя их в Албанию. За верную службу американским хозяевам их слуга Мелони была вознаграждена Атлантическим советом (чье название говорит само за себя).
Правительство также сократило ресурсы на здравоохранение и образование, чтобы способствовать приватизации всех госуслуг, что является именно политикой американских фондов. Оно разорило страну, особенно пенсионеров, приняло либертицидные законы против забастовок и демонстраций и даже изобрело преступление в форме пассивного сопротивления (по имени Ганди). Оно не обложило налогом огромные прибыли банков, страховых компаний, многонациональных энергетических и фармацевтических компаний или цифровых гигантов. Оно поощряло легализованное уклонение от уплаты налогов, также называемое налоговой оптимизацией, еще одно важное условие для финансового капитализма. Этот массовый перевод богатства в карманы боссов опустошил государственные счета, и теперь фашисты призывают к «жертвам». В течение следующих семи лет, после того, как она выступила против мер жесткой экономии, когда она сама была в оппозиции, Мелони вводит сокращение государственных расходов на 12 млрд евро в год, чтобы соответствовать параметрам, установленным новым Европейским пактом о стабильности (который также подвергался жесткой критике с ее стороны до прихода к власти). Фашисты более либеральны, чем либералы, в экономической и фискальной политике. Единственное основание, на котором они держат свои фашистские обещания, — это подавление любого инакомыслия и различий.
Неужели французские коллеги все еще не могут получить власть посредством выборов? Макрон позаботится об этом, убежденный, что роспуск парламента и назначение новых всеобщих выборов — лучший способ проложить путь этим более чем надежным союзникам (но которые всегда могут пойти своим путем, как нацисты). Не повезло! Фашисты проиграли, как и Макрон, и ведущей политической силой оказались левые. Президент сразу же отказался признавать результаты выборов. В ситуации первоначального накопления и номоса Земли, где имеет значение только сила, нужно делать то, что требует государственно-капиталистическая машина. Демократические нормы де-факто приостановлены и зависят от воли демократического «суверена» Макрона, который назначает правительство, в котором представлены все правые, от республиканцев до фашистов, т.е. силы, потерпевшие поражение на выборах. Правительство существует только благодаря воздержанию фашистов, которые держат его под каблуком и, публично демонстрируя его, хвастаются им. Политический путь был открыт для фашистской власти; не хватало только экономического. Вот он: новое правительство должно закрыть бюджетные бреши, оставленные предыдущим правительством банкиров, которое с огромной щедростью раздавало миллиарды государственных средств корпорациям и богачам. Теперь государственные расходы должны быть сокращены на 60 млрд евро, чего можно добиться только ценой жесткой экономии на ту же величину (2% ВВП), что была навязана Греции великодушной Европой.
Нацизм расцвел между двумя мировыми войнами не из-за инфляции, как утверждает немецкая демократическая литература, а из-за мер жесткой экономии, введенных кризисом 1929 года. Все условия созрели для того, чтобы фашисты, отвергнутые «народом» на выборах, пришли к власти в ближайшем будущем. Voilà la démocratie!
Ситуация, в которой оказались западные демократий сегодня, прекрасно передана концепциями Карла Шмитта о «справедливой войне» и «открытой или скрытой гражданской войне»: «оба», пишет он, «абсолютно и безоговорочно ставят противника вне закона». Нерациональная война НАТО на Украине лишает противника (России, за которой уже маячит Китай) всех прав во имя политического и морального превосходства так называемых демократий (включая Израиль!). Враги криминализированы до такой степени, что превращаются в «нецивилизованных», «варваров», «дикарей», определения, которые вызывают в памяти колониальное наследие. Враждебность становится абсолютной «в истеричной вере в собственную правоту». Та же риторическая и политическая процедура применяется к врагу внутри, в гражданской войне, которая все еще латентна, но уже проявляется в «правовой и публичной клевете и дискриминации, публичных или тайных списках запретов, объявления кого-либо врагом государства, народа и человечества», и направлена на подавление даже самого незначительного инакомыслия по отношению к войне с Россией или геноциду палестинцев. Когда риторики СМИ и политики недостаточно, в дело вступает полиция. Позорное использование антисемитизма идеально резюмирует текущее определение врага. С начала войны против России, и тем более после геноцида, развязанного против палестинцев — два момента в противостоянии с глобальным Югом — определяющие принципы справедливой войны и гражданской войны Шмитта открыто реализуются против всех тех, кто не согласен с текущей милитаризацией: «Сомнение в собственных правах рассматривается как измена; интерес к аргументам противника — как нелояльность; попытка обсуждения становится соглашением с врагом».
Шмитт предлагает нам идеальный анализ ситуации вокруг войн (справедливой войны, открытой или скрытой гражданской войны), которые капиталистические демократии выбрали в качестве своей последней и отчаянной попытки остановить свой неизбежный крах.
В заключение: хотя неверно, что капитализм должен неизбежным образом вести к социализму и коммунизму, абсолютно верно, что с обескураживающей регулярностью он действительно приводит к войне и гражданской войне.