Ранее в этом месяце российский художник-диссидент Андрей Молодкин объявил, что он запечатает ряд шедевров, в том числе Пикассо, Рембрандта и Уорхола, в сейф, чтобы растворить их кислотой, если Джулиан Ассанж умрет в тюрьме
Как и ожидалось, мир искусства был возмущен, а один критик в The Guardian назвал подобное «до банальности жалким трюком в наши бессмысленные времена».
Подобная реакция свидетельствует о том, что наши времена весьма поверхностны. Люди акцентируют внимание на сходстве жеста художника с другими (от Дада до Бэнкси и некоторых эковандалистов), игнорируя при этом суть дела: судьбу Ассанжа. Молодкин не совершает акт современного искусства — он пытается спасти человеческую жизнь. И он не одинок в этом. За основателя WikiLeaks выступил коллектив художников и меценатов, который разделяет глубокую мысль: имеем ли мы право наслаждаться великими произведениями искусства, игнорируя ужасы, благодаря которым они возникли?
В «Тезисах о философии истории» Вальтер Беньямин писал: «Не существует ни одного документа культуры, который не являлся бы и документом варварства. И как сам документ не свободен от варварства, таким же варварством отмечен и процесс его перехода от одного владельца к другому».
Героический поступок группы Молодкина обнажает это варварство. Конечно, этот жестокий поступок от отчаяния, но что, если это единственный способ рассказать людям о том, что происходит в тюрьме Белмарш? Именно поэтому настоящий вопрос заключается в следующем: как Ассанж стал бельмом на глазу для негодяев из нашего политического истеблишмента? И ответ таков: потому что он не такой дурак, как большинство критически настроенных левых.
В семинарах цикла «Этика психоанализа» Лакан проводит различие между двумя типами современного интеллектуала: дураком и лжецом. Короче говоря, правый интеллектуал — это лжец, конформист, который ссылается на само существование данного порядка как на аргумент в его пользу и высмеивает левых из-за их «утопических» планов, которые непременно приведут к катастрофе. Напротив, левый интеллектуал — дурак, придворный шут, который публично демонстрирует ложь существующего порядка, но таким образом, что приостанавливает перформативную эффективность своей речи. Сегодня, после падения социализма, лжец является неоконсерватором, выступающим в поддержку свободного рынка, который резко отвергает все формы социальной солидарности, с читая их бесполезным сентиментализмом. В то время как дураком является культурный критик-постмодернист, который с помощью своих игровых фокусов хочет вывернуть наизнанку существующий порядок, на деле же попросту служа его дополнением.
Анекдот из старых добрых времен реального социализма прекрасно иллюстрирует бесполезность дураков: «Россия, XV век. Крестьянин и его жена идут по грязной проселочной дороге. Рядом с ними останавливается монгольский воин на лошади и говорит крестьянину, что сейчас изнасилует его жену. Затем добавляет: «Из-за того, что на дороге много пыли, ты должен придерживать мои яйца, пока я твою жену насилую, чтобы они не испачкались!» После того, как монгол заканчивает и уезжает, крестьянин начинает смеяться и прыгать от радости. Удивленная жена спрашивает его: «Как ты можешь прыгать от радости, когда меня только что жестоко изнасиловали в твоем присутствии?» Крестьянин отвечает: «Но я его сам поимел! Его яйца все в грязи!»
Эта грустная шутка показывает проблематичное положение диссидентов того времени: они думали, что наносят серьезные удары по партноменклатуре, а на самом деле лишь пачкали яйца номенклатуры, а номенклатура продолжала насиловать народ. Разве сегодняшние критические левые не находятся в аналогичном положении?
Но наша задача – выяснить, как все-таки сдвинуться с места. Одиннадцатый тезис Маркса о Фейербахе гласил: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его». Наша версия должна быть такой: «Критические левые до сих пор лишь пачкали грязью яйца власть имущих; дело в том, чтобы отрезать их».
Именно это и сделал Ассанж. Короче говоря, Ассанж — это наша Антигона, долгое время содержавшаяся в положении живого мертвеца — без суда и даже без предъявленных обвинений изолированная в одиночной камере с очень ограниченными внешними контактами. Он просто ждет экстрадиции, так петля на его шее постепенно, но неумолимо затягивается.
В случае с Ассанжем время на стороне США и Великобритании: они могут позволить себе ждать, рассчитывая на то, что общественный интерес будет постепенно спадать, особенно из-за других глобальных кризисов, которыми переполнены наших СМИ (Украина, сектор Газы, глобальное потепление, угрозы со стороны ИИ). Таким образом, о том, что происходит с Ассанжем, все чаще сообщается только мельком в основных средствах массовой информации: тот факт, что он годами сидел в одиночной камере, стал не более чем фоном.
Ассанжа следует упоминать всякий раз, когда мы испытываем искушение восхвалять наши западные демократические общества с их правами и свободами человека или когда мы критикуем мусульманские, китайский или российский режимы: его судьба является напоминанием о том, что наша свобода также серьезно ограничена. Таким образом, Ассанж стал жертвой нового аполитического нейтралитета. Мы больше не заботимся о нем, его заключение все чаще вызывает безразличие.
Некоторые либералы критикуют Ассанжа за то, что он сосредоточил внимание на либеральном Западе и игнорирует еще большие несправедливости, которые творятся в России и Китае, но они упускают суть. В конце концов, WikiLeaks также опубликовал множество документов, свидетельствующих об ужасах за пределами либерального Запада. Однако эти несправедливости и так заметны в наших СМИ — мы постоянно о них читаем.
Проблема Запада в том, что мы склонны игнорировать страны с еще большей несправедливостью (достаточно упомянуть Саудовскую Аравию, которая определенно хуже Ирана). Иногда мы чувствуем себя свободными, потому что игнорируем свою несвободу, тогда как в России и Китае люди полностью осознают свою несвободу. «Почему ты смотришь на соринку в глазу брата твоего, а на бревно в своем глазу не обращаешь внимания?» (Мф. 7:3). Ассанж научил нас обращать внимание на бревно в наших собственных глазах. Точнее, Ассанж научил нас видеть скрытое соучастие между бревнами в наших глазах и в глазах нашего врага, обнаруживать солидарность и параллели между нашими оппонентами. Для нашего же блага мы не должны позволить ему погрузиться во тьму неразличимости.
Но вы все еще считаете поступок Молодкина неправильным и бесполезным? Хорошо, тогда не теряйте времени, анализируя подобное как художественный жест, а вместо этого ищите более эффективные способы помочь Ассанжу. В этой ситуации никто, кто хочет оставить свою совесть чистой, не имеет права заниматься отстраненными эстетическими суждениями — на кону наша судьба.