В моих отношениях с Арменией – прежде всего с армянским языком – есть что-то одновременно личное и легендарное
Много лет назад Джанфранко Контини, филолог, к которому я питал и питаю величайшее уважение, сказал мне, что фамилия Агамбен, безусловно, армянского происхождения. Армянская фамилия Аганбегян могла бы сократиться до Агамбен, так же, как итальянская фамилия Джанни происходит от армянского Джанигян. И это мне потом не без оттенка презрения подтвердил монах из монастыря с острова дельи-Армени в Венеции. Однако в моих семейных традициях не было и упоминания о таком происхождении, и фамилия, которую мы единственные носим в Италии, объяснялось другими, более фантастическими способами, возможно, придуманными, чтобы скрыть экзотическое происхождение.
Таким образом, моя личность оказалась раздвоена, но мне кажется, что в этом расколе заключено что-то вроде ценного указания. Армянин ли я, итальянец? А что значит быть итальянцем армянского происхождения? Чем больше человек привязан к языку и культуре, - как, например, я, насколько мог, всегда был привязан к итальянскому - тем шире должен быть выход. Возможно, для меня выходом является армянский язык. Откуда и куда? Не от итальянской в сторону другой, более оригинальной идентичности или, что еще хуже, к родовой универсальности. Скорее, в сторону того немыслимого иного места, которое погребено в сердце всякого языка и всякой идентичности и к которому всегда стремились все идентичности и все языки. Быть итальянцем, быть армянином – это не исток, с которого нужно начинать, это пункт назначения, которого, мы, возможно, никогда не сможем достичь, но в сторону которого только и имеет смысл направиться. И в любом случае, как писал поэт об Одиссее и его родном острове, именно пунктом назначения вы обязаны путешествию:
Какое плаванье она тебе дала!
Не будь Итаки, ты не двинулся бы в путь.
Других даров она уже не даст.
Quodlibet, 30 ноября 2023 г.