Прошло целых двадцать четыре года с удивительных дней августа 1991, которые врезались мне в память навсегда. В то время я был одним из демократических деятелей районного масштаба движения «Демократическая Россия»
Возглавлял фонд поддержки демократии Фрунзенского района Центрального округа Москвы и был депутатом Фрунзенского районного совета города Москвы. Депутаты в то время избирались только по одномандатным округам, и мой избирательный округ, в котором я, к слову, родился и вырос, располагался как раз напротив здания Моссовета (ныне Правительства Москвы), так сказать, вокруг памятника Юрию Долгорукому.
Это бы понедельник девятнадцатого августа — праздник Преображения Господня, по-деревенски «яблочный Спас». На дворе дождь, 11 градусов по Цельсию, а я рано утром еду с дочкой с дачи в Москву с заездом домой и, конечно, на встречи в округ.
Москва встретила меня странно — вроде бы ничего не изменилось на вокзале, только люди какие-то молчаливые и отстраненные, не работают турникеты в метро, некая напряженность витает в воздухе. Но вот в Центре все сразу стало ясно: давно ожидаемое началось! Колонна боевых машин пехоты у Камергерского, бронемашины на Манежной, колонна десантных машин прямо перед зданием Правительства Москвы. Танки прямо в моем избирательном округе, вот это да!
Естественно, сразу включился, и сначала на Манеж — там идет митинг под дождем, троллейбус стоит поперек улицы, а над ним ярким пятном надежды развевается трехцветный российский флаг. И все тут смешивается, бурлит, кипит: выступил было в поддержку путчистов Жириновский, за ним погнались, он едва успел убежать. Хлынул дождь, все бросились в укрытие, ораторы, двое юношей и девушка совсем детского вида, с трибуны просят: «Не уходите, друзья. У нас будет революция зонтиков»! Но дождь сильнейший, зонтики не у всех пережидаем в вестибюле метро.
Дождь затих, и вот мы уже перед памятником Юрию Долгорукому, перед левой гусеницей первой бронемашины в колонне. Полковник в черном берете забирает к себе в машину мальчишку лет пяти, одевает на него берет, играет с ним. Отец мальчишки болтает с офицером. Вдруг по рации приказ: колонне двигаться вперед. Ревут моторы. Отец мальчика забирает сына у офицера, сажает его на плечи, становится перед гусеницей. Глаза офицера делаются безумными, ясно, он никуда не поедет, он не будет давить ни отца, ни ребенка, ни нас, грешных, даже если ему пригрозят расстрелом.
Перемещаясь по территории округа, разыскивая «своих» и наблюдая за происходящим, я сразу начал отдавать должное нашим военным и милиции. Они сделали, кажется, все, чтобы не выполнять приказы ГКЧП. В одном из узких переулков две колонны техники столкнулись, два офицера и милиционер вместе руководили этим 'столкновением', чтобы застрять капитально и доложить, что колонны не могут продолжать движение. Или вот картинка — здоровенный десантник под два метра ростом, способный кулаком убить быка или разорвать руками пасть крокодилу, как бы пытается сорвать со стены листовки с призывами Верховного Совета не подчиняться ГКЧП. Две крошечные демократические старушонки ухватили его за пояс и не пускают, а он все как бы силится, силится, но не может вырваться от них. Товарищи его хохочут, а рядом молодой золотушный танкист дорвался до вареной колбасы, и ест колбасный батон прямо с торца. В это время группа воинственных средних лет пузатых демократов осваивают его танк, точнее огромную самоходную гаубицу, им страшно интересно. Вообще наша армия в городе непрерывно ест и выпивает, им несут еду ведрами и охапками. Некоторые уже сильно в нетрезвом состоянии и особо благостны. Полное братание москвичей с военными. Армия и народ едины! Путч не удался, ГКЧП конец, это было видно уже к концу первого дня, а на третий так стало всем очевидно.
А у Белого дома построены баррикады. И над этими в общем то слабыми сооружениями реют трехцветные флаги. Город расцветает российскими флагами. Под серым тусклым небом они выглядят как яркие пятна радости, как знаки надежды. Перед боевыми машинами, на опрокинутых трамваях, на собранных из хлама баррикадах, на окнах домов — флаги сражаются, флаги зовут, флаги вселяют надежду и веру. Еще немного и мы победим. С нами Бог!
Да, прошло всего три дня, и, стоя на баррикаде у здания американского посольства (забавно, что на этой баррикаде стояли также и многие из очереди за визами в США, одни займут очередь, и сразу на баррикаду, потом меняются с другими) под развевающимся российским триколором, я узнал потрясающую новость, что якобы ГКЧП бежал из Москвы в Бишкек (кто-то нес к нам новость, но не донес в целости, перепутал, и «Форос» у него превратился в «Бишкек»). Тут же, видя на моей груди депутатский значок — ко мне американец из агентства Рейтер: «Вы слышали новость?» — «Да, слышал, они бежали в Бишкек!» Через десять минут по радио: «Агентство Рейтер передает, что по сведениям, полученным от депутата, который не назвал себя (а никто и не спрашивал моего имени), участники ГКЧП бежали в Бишкек. Руслан Хасбулатов же сказал, что пока не имеет об этом сведений. Мы будем следить за событиями в России». Как же мы смеялись!
Очень жаль, что многие в наши дни часто дают достаточно странный ответ, когда их спрашивают о том, чем для них сегодня являются события августа 1991 года. Кроме обычных: «рождение новой России» или, наоборот, «распад великой страны», часто звучит грустно-фаталистическое «это уже не имеет никакого значения». В этом есть некая правда — историю не изменишь и не перепишешь. Но попробовать смоделировать историческую ситуацию того времени, наверное, можно, просто, чтобы немного разобраться на будущее.
Предположим, что группы спецназа взяли бы по команде в ночь с 20 на 21 августа 1991 года Белый дом, убив пару сотен человек из числа его защитников (и ранив еще раза в два-три больше), в том числе некоторых руководителе России и Москвы, депутатов Верховного Совета России.
Мгновенно последовали бы международные санкции, а мы к тому времени находились в жестоких тисках финансового, промышленного и продовольственного кризиса, не то, что сегодня, хотя и сегодня нам нелегко. Грузия, Украина и другие части бывшего СССР уже объявили о своем суверенитете. Распад страны бы начался немедленно, и приказы ГКЧП его бы не остановили, особенно с учетом плачевного состояния армии и деморализации спецслужб. И мы бы пошли по страшному пути Югославии: по пути гражданской войны и этнических чисток, при этом все равно к неминуемому распаду. И это происходило бы в ядерной державе, где только на Украине находились сотни ядерных боеголовок. Страшно подумать, что могло случиться, и где бы мы сейчас оказались.
Те же, кто полагает, что у нас могло получиться, как в 1989 году в Китае на площади Тайнанмынь, забывали, насколько сильна была в то время в Китае идеология, насколько послушна армия, а главное, насколько демографически преобладали в Китае ханьцы — основное население этой страны (но даже в этой почти мононациональной стране до сих пор льется кровь в местах компактного проживания уйгуров и тибетцев).
Нет, в СССР, где этнические русские составляли даже менее половины населения, где армия была ненадежна, а идеология почти полностью сгнила, это бы не получилось. Все бы закончилось гражданской войной, кровь полилась бы рекою, а как бы эти воспользовались внешние враги на юге страны, не хочется и думать.
Победа демократии спасла нас от крови, но не смогла спасти страну от распада. Сейчас модно стало говорить, что, дескать, в Беловежской пуще трое лидеров подписали тайный пакт о ликвидации СССР. Вот только возникает вопрос: почему Верховные Советы России, Украины и Белоруссии немедленно в декабре это соглашение ратифицировали явно и открыто? Куда смотрели депутаты? Торопились захоронить труп великой империи? Да, многое нами утеряно, о многом приходится жалеть. Но, по моему мнению, неправильно относиться к событиям августа 1991 года как к чему-то несправедливому и злому, мрачному и роковому, нет, в эти дни явил себя Божий Промысел, именно в дни празднования Преображения Господня на горе Фавор преобразилась Россия. К сожалению, сегодня еще многие путают события августа 1991 года, где в подземном переходе погибли всего три человека в результате несчастного случая, и события октября 1993 года, где противостояли друг другу уже те, кто всего два года назад был по одну сторону баррикад, где грохотали пушечные выстрелы и лилась кровь, в том числе, и случайных, невинных людей. Нет, дни августа 1991 года были другими — светлыми, радостными и чистыми. И даже компания пьяниц, которые потом бушевали на Лубянской площади уже после того, как все закончилось, и опасность была позади, не смогла серьезно испортить радость от нашей победы.
И хорошо, что в память об этих днях по решению Парламента России стал государственным флагом нашей страны трехцветный флаг августовских баррикад, как символ свободы и надежды на лучшее будущее. С Днем Российского флага, дорогие друзья!