Я увидел весь город в дыму. Пахло горящими проводами и пластмассой. Дым был настолько густым, что скрывал огни вертолета, кружившегося прямо над головой. Каждые несколько секунд раздавался вой сирен, издаваемых машинами калифорнийского дорожного патруля
...сопровождавшими команды пожарных машин — буквально конвой из двадцати патрульных машин для защиты пожарных,- они спешили от одного пожара к другому… Лос-Анджелес в тот вечер четверга был настоящим городским апокалипсисом дымчато-оранжевого цвета, атакой на все пять чувств; глаза людей были расширены от ужаса — казалось, еще один громкий звук — и наступит всеобщая паника» (Генри Сиснерос, секретарь департамента жилищного строительства и городского развития).
Это описание знаменитых этнических бунтов в Лос-Анджелесе, случившихся там весной 1992 года.
Весна 1992 года. Перестройка закончилась. СССР распался. Ключевые месяцы гайдаровских реформ. Уже несколько лет на отечественном телевидении про страны Запада говорили и показывали только хорошее. Надо было укреплять совковое народонаселение «в новой вере». И тут, как назло (словно дьявольская хитрость), в Лос-Анджелесе начинается настоящий Сумгаит в городе ангелов. Почему не годом-двумя раньше или позже?
Я хорошо помню выражения лиц телеведущих — было видно, что они не знали, КАК об этом всем рассказывать. Они искренне (с настоящей отеческой заботой) боялись усугубить хаос в головах постсоветских граждан. Боялись дать им понять, что и в «дивном новом мире» может случаться такая вот хреновина. Чтобы те не разочаровались окончательно во всем — и не пошли вешаться.