Солженицын очень хотел сказать России что-то очень важное, и сказал, но услышано это не было
С Солженицыным, к сожалению, случилась очень грустная для любого литератора вещь: он вернулся в Россию не ко времени, и то, что он говорил и писал в 90-е годы, не воспринималось совершенно никак. Хотя сам Солженицын очень хотел быть воспринятым, он очень хотел сказать России что-то очень важное, и сказал, но услышано это не было. Сейчас он включен в школьную программу, но школьники его понять совершенно не в состоянии - очень трудно для одиннадцатиклассника понять человека, который отсидел в лагерях. Всё, что входит в официальную школьную литературу, хоронится навсегда. Вряд ли Солженицын мечтал о такой участи – он скорее мечтал об участи Льва Толстого при жизни, хотя сам был похож скорее на Достоевского.
Солженицын был последним русским писателем, который прекрасно понимал, что русская литература - больше, чем текст; это учительство, и писатель видел, что место учителя вакантно. Именно поэтому он сейчас и вызывает такой бурный интерес как у его поклонников, так и у ненавистников.
То факт, что власти интересен Солженицын, говорит о том, что власть нуждается в учителях, и это в целом положительно характеризует российскую власть. Власть какого-нибудь полубезумного карликового государства, вроде Украины или Польши, в учителях не нуждается. А власть в любом сильном суверенном государстве, будь то США, или например Франция, или Британия, всегда опирается на литературное, нравственное, этическое основание. Ей необходима литературная, культурная, философская легитимация.
Солженицын для современной российской власти подходит, наверное, на роль учителя лучше всего, ведь он одним из первых понял, что Советский Союз нежизнеспособен. Власть прекрасно понимает, что возврат к СССР технологически невозможен, поэтому Солженицын подходит власти куда лучше, чем, например, мечтающий о возрождении империи Александр Проханов.