Можно не влезать в Сирию и не пытаться уничтожить костяк нового «исламского интернационала» подальше от своей территории. Но тогда не надо удивляться тому, что этот «интернационал», накопив силу и ресурсы, появится в «товарном количестве» у нас в городах
Говорят, что операция российских войск в Сирии создает риски для нашей страны. Что у нас могут произойти террористические акты. Что наш самолет могут сбить. Что придется оборонять базы от исламистов. Что кто из наших военнослужащих может погибнуть. Что мы еще больше поссоримся с Западом. Что нас окончательно разлюбят США. Что нас не полюбит вновь Европа. Что Саудовская Аравия еще больше обрушит нефть. И уже точно не будет нам никакого пармезана…..
И, вы знаете, все это так. Это — и еще многое другое, о чем критики Владимира Путина даже не догадываются — вполне реальные риски. Часть из них, конечно, надумана и додумана. В том смысле, что они существуют и без нашей операции в Сирии. Но не об это речь.
Речь о том, можно ли нам, государству и народу жить вообще без рисков. А, правда, можно ли? Конечно можно!
Можно не влезать в Сирию и не пытаться уничтожить костяк нового «исламского интернационала» подальше от своей территории. Ведь, это так опасно! Там же «ваххабиты»! Но тогда не надо удивляться тому, что этот «интернационал», накопив силу и ресурсы, появится в «товарном количестве» у нас в городах. И далеко не с самодельными бомбами с селитрой. Мы готовы будем через 10 лет бомбить Нальчик, если сейчас мы сомневаемся, стоит ли бомбить Ракку? Вот, собственно, и ответ.
Можно было не присоединять Крым. Правда, можно. 23 года без него жили и, в общем, не очень тужили. Прожили бы и дальше. Риск был колоссален. Риск этот остается в нашей «повестке дня». Но потом не стоило удивляться, что «наши замечательные партнеры» разговаривали бы с нами «через губу» («партнерство, говоришь… итить твою губернию»). А у границ Курской — Курской, Карл — области сновали бы натовцы и, боюсь, что не на велосипедах. Да и вряд ли бы мы после такого позора долго прокантовались бы в стабильном состоянии. За близорукость всегда приходится платить. За подлость — платить втройне. Я не прав?
Можно не оказывать поддержку нашим среднеазиатским «даже не соседям». Это же «черная дыра», отдайте деньги русским пенсионерам! Но тогда не стоит кривиться, когда толпы беженцев потекут по нашим дорогам. А они, если «поплывет» далекий Таджикистан и чуть более близкая Киргизия, — потекут. Не в Австрию и Венгрию потекут, — к нам. И никакие пограничные кордоны и визовые режимы их не сдержат.
Правильно ли наше государство поступает по отношению к рискам? Нет, увы, далеко не всегда. К примеру у нас просто беда со способность государства (да, и, что говорить, — общества) брать на себя внутренние риски. С внешними рисками у нас явно лучше получается. А внутри себя, своей страны с рисками у нас явно большие проблемы.....
Мы стремимся не замечать «уральский автономизм», поселившийся в очень высоких кабинетах в Свердловской области. Конечно, можно его не давить, не разгонять «гламурных сепаратистов». «Онижедети»! Что же скажет общественность? Как отреагируют региональные элиты? Риск? Бесспорно! Трудно принять решение? Да, трудно. Еще как! Трудно признавать, что на 25ом году российской государственности во власти есть люди, системно нацеленные на развал страны. Которых ты же, в сущности, и назначил. Трудно и больно. Но тогда не стоит удивляться, когда депутация местных властей по скайпу сообщит вам о том, что «они у себя» посоветовались с генконсулом США в Екатеринбурге и решили развиваться самостоятельно. «Своим умом», так сказать. Нет, конечно, та публика, что в изрядном количестве сконцентрировалась в столице УрФО, ничего «своего» создать не сможет. Максимум, «прогадить» очередные гранты, своровать деньги и разбазарить ресурсы. Вот, только Урала, нашего промышленного станового хребта у нас уже не будет. Подобно тому, как у наших юго-западных соседей теперь почти нет их «промышленного ядра». И то, что наша власть пока не готова взять на себя этот риск, свидетельствует о том, что «не все так однозначно.....».
Можно продолжать делать вид, что наша олигархия, — это бизнесмены. Хотя уже давно никто не может вспомнить, что такого они за последние годы «набизнесили». Ну, кроме многочисленных то ли «автепати», то ли «наркопати», яхт размером с линкор и прочих радостей жизни. Можно постоянно откладывать окончательный демонтаж надоевшей всем системы олигархической экономики, которая уже давно тормоз, «пробка» и для бизнеса, и для государства. Риск ли это? Конечно! «Они же все в списке „Форбс“, они всё и всех купят! Они уже купили „Челси“ и „Бруклин Нетс!“....». Страшно? Страшно! Хотя и не так, что б очень. Ну, тогда не надо удивляться, если в один прекрасный день мы проснемся в другой стране, а с телеэкрана нас будут радовать слегка, самую малость, другие лица. Тем более что мы же прекрасно видим, что как «говорящие головы» от олигархии в последние три недели стали все больше и наглее «подавать голос». Не замечали?
Но и с внешними рисками у нас не всегда все хорошо. Не всегда, увы.
Ведь, мы же все и, прежде всего, государство, видим скупку на подставных лиц земель вдоль границ России на Дальнем Востоке и на плодящиеся там нелегальные и полулегальные китайские поселения. Как же, это же Китай! Риск? Риск! Да еще какой! Китай же нас раздавит в момент своими «стопятьсот мильонами зольдат». Он — Китай — же «перестанет с нами водиться и не даст денег». И, к слову, то, что наша власть к этому риску относится, прямо скажем, пофигистически, я считаю ключевой, стратегической ошибкой. Можно, конечно, избегать и этого риска. Тем более, что ситуация пока еще не так ужасна, как ее порой рисуют. Нет пока там «китайского нашествия». А риск обострения отношений с Китаем — это, действительно, настоящий, «большой» риск. Только не стоит делать задумчивый вид, когда в один прекрасный момент от нас отпадут какие-то земли. Просто потому, что нас там не будет. От слова «совсем».
К чему это я?
К тому, что риски существуют всегда. Особенно, когда мы живем в государстве. Риски — это часть процесса развития государства. Государство, в конечном счете, — это инструмент самоидентификации того или иного народа по отношению к рискам. И к внутренним, и к внешним. Государство, — это то, что встает между народом и рисками. Государство, — это то, что сам народ ставит между собой и рисками, если хочет, чтобы его государство было просто значимым на мировой арене.
Я больше того скажу, — право народа на государство, которое, с моей скромной точки зрения, надо заслужить, подразумевает обязанность народа, общества принимать на себя риски. Да, принимать ответственно. Да, принимать осмысленно и с учетом имеющихся ресурсов. Но, — принимать. В тот момент, когда государство (и народ!) перестают принимать на себя риски, начинает стремиться избегать их, начинает стремиться не замечать их, — он погружается в сладкую патоку умирания. Сперва, — геополитического. Но нас же не интересует геополитика. Мы просто хотим жить спокойно и получать лучшие товары и услуги по конкурентоспособной цене.... Плевать на нее, на эту геополитику. Главное, — чтобы не было рисков, чтобы ничто не тревожило спокойный сон «квалифицированного потребителя».
Вот, только потом начинается умирание государства. А потом, — и общества. А потом, как любят говорить либералы, «приходят за нами».
К слову говоря, в эту же (возможно, даже ту же самую, что нам сейчас предлагают!) «сладкую патоку» погрузился Советский Союз. Тогда, ведь, тоже вполне умные люди решили снять с себя риски, связанные с борьбой с исламизмом в Афганистане (оставим пока в стороне вопрос о правильности ввода войск в эту страну и осмысленности там силовой стратегии — не так все просто было). И общество этих умных людей вполне поддержало.
Создавало ли присутствие советских войск в Афганистане риски? Еще какие. Страшно? Да, очень. Тяжело? Безмерно! Я помню, как в Москве где-то в 1984 году появились молодые люди с подвернутыми штанинами…. А в одной из «поточных» аудиторий у нас в Институте висели портреты погибших и выпускников, и даже студентов («языковая стажировка» тогда не всегда означала приятное времяпрепровождение в престижных университетах). Мне тоже было страшно. Правда. Хотелось снять с себя этот риск? Очень!
Но получили-то мы Фергану..... И не верьте тем, кто говорит, что это не было связано с начавшимся нашим «сливом» в Афганистане. Ну, а далее — по списку. Список мы знаем. Длинный он очень. И скорбный.
Знают его и те, кто громче всех кричит сейчас про то, что операция в Сирии создает риски для нашего народа. Знают, но очень хотят, чтобы мы его забыли.
Брать на себя риски — это не значит, что нужно «махать топором» направо и налево, увидев тот ли иной риск, угрозу. Риск, — это, прежде всего, ответственность и аккуратность. И в значительной мере — расчет, иногда на грани цинизма. Именно поэтому пока (подчеркну — пока!) Сирия, а не Донбасс. Но риск — это всегда и готовность действовать. Либо ты берешь на себя ответственность и пытаешься снять или купировать риск сейчас, либо ты получаешь катастрофу чуть позже. Ведь, скажем честно, редко какой риск рассасывается. И тут мы, надеюсь, все видим, что мы, Россия, «растем». И как народ, и как государство. Мы уже не отмахиваемся от рисков, мы их видим, мы пытаемся их разрешать как можно раньше, мы — как общества — готовы брать, хотя и не всегда, ответственность. Не все получается, но дорогу осиливает только идущий.
А мы движемся вперед.