Мобилизация и тоталитарная чувствительность

Специалисты по новейшей истории России – как-то так странно сложилось – по преимуществу не чистые историки, а сплошь исторические журналисты. По каким-то неясным для меня причинам все они своего рода солдаты идеологического фронта: красные или белые, сталинисты или власовцы, 60-ники, 70-ники, отцы перестройки, пламенные либералы или ярые охранители

Кто угодно – только не «чистые» историки. Таким образом, российские историки исполнили заветы Ильича, только партийной стала отнюдь не литература вообще, а литература историческая.

Олег Кен во введении ко второму изданию своей книги о сталинском мобилизационном планировании пишет, что «предлагаемая работа является попыткой дать непростой ответ на непростые вопросы» (с. 12). Что же такого «непростого» в теме мобилизации, и какой же это непростой ответ?

«Непростой» тему – сама по себе она не более и не менее «непростая» чем любая из исследовательских тем новейшей российской истории – делает именно что идеологическая дискуссия. Неужели Сталин планировал большую завоевательную войну? Неужели в планах коммунистов был захват Европы? «Непростой» вопрос.

Если ответить на него утвердительно, а именно к такому ответу склоняется автор книги, то отсюда с необходимостью следует вывод об «освободительном» характере нацистской агрессии против Советского Союза, и оккупация Германией Европы в 38-45 годах – это всего-навсего «прививка от коммунизма» плюс холокост. Но холокост – отдельно, а оккупация – отдельно. Таков идеологический «ландшафт», на котором Олег Кен дает свой «непростой» ответ.

Однако если бы все содержание книги сводилось к обвинениям в отношении Сталина и его окружения в том, как он сотоварищи обижал свободолюбивый русский народ, вряд ли бы эта работа удостоилась внимания как рецензента, читающей публики и авторитетного издательства ОГИ. К счастью либеральная мифология «покаяния» занимает незначительный объем текста. Основной массив исследования посвящен борьбе концепций военного строительства РСФСР-СССР в 20-30-е годы. Жесткие аппаратные дискуссии, на кону в которых стояла часто уже не только лишь карьера военных и чиновников, стратегия реализации непопулярных решений и т.п. То, что, прежде всего, представляет интерес как один из фрагментов общей картины национальной мобилизации сталинской России. Книга описывает механику действия «железной руки» Иосифа Виссарионовича: передаточные механизмы, сбои в их работе – все, что можно было бы назвать «тоталитарной чувствительностью».

Шестеренки и винтики мобилизации – как планы начальства реализовывались и откуда они вообще брались. Фобии высшего командования, дискуссии военных и гражданских – все это архиинтересно. Особенно после полувека антисталинистсткой пропаганды, утверждавшей о бессмысленности сталинских жертв и чудовищной неэффективности системы советского управления, которая как раз и складывалась как один из механизмов национальной мобилизации в этот период 20-30-х годов.

Несмотря на либеральный бэкграунд, Олег Кен, по сути – политический реалист. Его анализ последовательно исключает мифологему, важную для любого либерального историка при анализе сталинских репрессий – мифологему различия внутреннего контекста развития СССР и внешнеполитического фона (с. 15). Это, в том числе, позволяет уловить логику советской власти, что вообще-то не принято в среде воспитанных на Солженицыне и Шаламове авторов.

Понятие мобилизации в книге – достаточно узкое. Мобилизационное планирование в СССР – это, по Кену, прежде всего комплекс мер по приведению государства в военное состояние, необходимое для тотальной войны. Таким образом, в работе оказываются не освещены или освещены слабо вопросы национализации мелкособственнического хозяйства, индустриализации страны, миграции населения и т.п. Устраняя различие внешней и внутренней политики СССР, утверждая, что система принятия решений не различала эти контексты, автор не идет до конца – необходимо также было учитывать и влияние марксистско-ленинской идеологии как важный фактор мобилизационного планирования. По большому счету, книга покойного ныне петербургского историка представляет собой своего рода эксперимент – как бы вела себя советская власть, если бы она не была советской, а оставалась только лишь «просто» властью?

Кен О. Мобилизационное планирование и политические решения. М.: ОГИ, 2008

тэги
читайте также