Что сказал бы Жижек по поводу этой затянувшейся антитрампистской ламентации Бадью? Во-первых, почему так длинно? Длина не знак подлинности. А знак, скорее, долгого воя — травмы и аффективной реакции, как раз того самого, чего Бадью просит избегать любыми средствами
Но главный аргумент здесь, пусть и во-вторых, — в чем, собственно, проблема? Разве мы и до Трампа не знали то, что артикулирует в качестве диагноза современности Бадью? Что мир безальтернативен, что кругом царит «конец истории», что глобальный капитализм не признает себе альтернативы?
В-третьих, Бадью в общем и целом не отвечает на вопрос «ху из мистер Трамп», его теория — и ему надо отдать должное — последовательно не различает Трампа, Буша, Саркози, Гитлера… Но чем является Трамп по отношению к диагнозу современности? Только ли лишь эксцессом? Только ли лишь чем-то, что как Гитлер обнаруживал истину (то есть извращенную ложь) империализма? Но тогда в чем смысл сериации Гитлер — Тэтчер — Саркози — Трамп? Как она вообще возможна в XXI веке? Бадью не открывает дебаты о Трампе, а закрывает их даже не попытавшись построить «теорию трампизма», не сделав ни шага в сторону того, чтобы выяснить модель для сборки Трампа, из чего он сделан?
Противоречивым образом теория Бадью закрывает то, на чем она же и должна находить разрешение. «Теория Трампа» оказывается невозможной, как например является невозможной теория лжи — она всегда уклоняется в пользу позитивных содержаний истины, именно тогда, когда он становится чем-то вроде то ли продукта сборки исторического схематизма, то ли примера, в существенной части а-историчного (статус самой истории в маоизме Бадью вообще проблематичен, коль скоро его теория события/истины/революции носит откровенно ситуационистский оттенок), на котором теория показывает, как она работает. В итоге позиция Бадью оказывается предельно неотличимой от анекдотического «ехал Гитлер через Гитлер, Гитлер, Гитлер, Гитлер…» И чем все это отличается от негатива «охоты на ведьм» при другом, забытом Трампе — Гари Трумэне? Разве что тогда везде искали марксистов, может еще под кроватью посмотрим? Может там тоже Трамп? Вернее, Гитлер?
В-четвертых (четверица — любимое число Бадью, на все должен быть дан четвероякий ответ; он в этом парадоксальным образом повторяет лингвистику Марра, в которой всякое языковое средство в своем генезисе сводимо к одному из четырех яфетических корней), Бадью прав, когда требует альтернативы. Альтернатива — главный лозунг левых после катастрофы сноса Стены. Но что оказывается безальтернативным в этом требовании альтернативы? Демократия. Либеральная демократия в той форме, в которой она сегодня является безальтернативным требованием капитализма, ее алиби и одновременно идеологией (всякая ли идеология — алиби преступника?) оказывается неустранимым элементом в требованиях мнимой «альтернативы». Бадью настолько напуган диктатурой либеральной демократии, что боится поставить ее под вопрос. Но не в ней ли те самые корни трампизма?
Разумеется, не в демократии как таковой, а в том, что левые не могут или боятся говорить о том, что от демократии — причем безоговорочно — пора отказаться. Вопрос и дело не в том, чтобы найти новую демократию, разработать ее новые формы, а, возможно, вообще отказаться от демократии как от исчерпавшей себя надежды и слова, не менее дискредитировавшего себя в ХХ веке, нежели любое иное идеологическое изобретение. Отвергнуть демократию — еще не значит бросится с головой в пучину тоталитаризма. Как отвергнуть свободу — еще не значит оказаться по уши внутри болота всеобщей необходимости. Это ложные дилеммы, и показать это, найти выход среди этого лабиринта ложных противоречий, и есть работа левого интеллектуала. Если последние два пункта — «левого» и «интеллектуала» — все еще не ставить под вопрос.