Существующие институты перестают удерживать людей
Мы видим вполне естественные симптомы обострения политического кризиса. Это именно политический кризис, который затрагивает устройство существующих институтов, существующие связи том смысле, что они не столько распадаются, сколько перестают удерживать людей. Трещины возникают там, где они, быть может, существовали и раньше – но были скрыты. Особенность российской политической системы состоит в том, что с определенного момента из нее было почти полностью исключено открытое политическое противостояние. Реальные конфликты происходили подковерно в виде каких-то интриг или тайных сговоров. Они были непубличными. Сейчас происходит ровно то, что происходит всякий раз, когда система оказывается в кризисе: реальные противоречия начинают проявляться политически. Это приводит к распаду связей, взаимоотношений и изменению правил игры для такой системы, ранее не допускавшей открытой манифестации противоречий и их политического оформления. У нас действительно стала появляться политика в том смысле, в котором она понимается традиционно.
В смысле Аристотеля?
Думаю, да, в смысле Аристотеля. А может быть, даже в смысле Макиавелли. В любом случае она приобретает конкретный смысл. Политики ведь не было, были некие симуляционные действия, призванные ее заменить. Сейчас происходящее стало реальным.
Но я не вижу здесь Крыма в качестве главного детонатора. Крым лишь один из факторов, может быть, обостривший противоречия. Но, строго говоря, все это началось даже не в 2011 году, а со смещения Лужкова в конце 2010 года. Собственно, с 2010 года начинается постепенное проявление политики или, точнее, политическое оформление реально существовавших конфликтов и противоречий. А дальше, эшелон за эшелоном, проблемы начинают приходить в сферу политического. Конфликты же были всегда, просто ранее они не находили политического выражения.
В то же время если говорить о реальных противоречиях российского общества, то в сферу политики сейчас хлынуло хорошо если 10% того, что есть. Самые серьезные, самые острые противоречия, еще даже не показались на поверхности.
Кризис экономики подорвал материальную базу путинского консенсуса. Этот консенсус был основан на двух принципах. Первый состоял в том, что имеется достаточно ресурсов, чтобы удовлетворить все влиятельные группы интересов, не дискриминируя радикально ни одну из них. Даже если одна из этих групп проигрывает в результате того или иного решения, у нее остается шанс отыграть свои позиции на следующем витке процесса принятия решений. Второй принцип гласил, что можно удовлетворить все интересы элит, при этом одновременно повышая жизненный уровень населения.
К концу 2008 года, когда мы вошли в спираль кризиса, стало ясно, что в перспективе ресурсов не хватает. Частично эту проблему пытались решать за счет маневров с ограниченными ресурсами, с помощью которых какое-то время латали тришкин кафтан. Как ни странно, власть довольно удачно использовала эти (крайне ограниченные) ресурсы в 2011-2012 гг. Но, во-первых, ресурсов – все меньше, во-вторых, исчерпываются возможности маневра, в третьих – накапливаются противоречия – стратегически в долгосрочной перспективе не решаемые. Ситуация объективно ухудшается, а это сокращает пространство маневра, и отсюда - трещины, которые идут по телу общества.