Политолог Вячеслав Данилов прокомментировал песню про третье сентября
По просьбе издания Public Opinion исполнительный директор Центра политического анализа Вячеслав Данилов высказался о культуре мемов.
Мемы в 21 году XXI века – это кринж (от англ. to cringe - стесняться; смущаться; испытывать неловкость; чувство стыда за чьи-либо действия). Мемофикация повестки себя изжила, это бумерская технология. Более того, и меметика биолога Ричарда Докинза сегодня мертва. Ну да, определенный круг так называемых просветителей – то есть гуманитарных дилетантов – все еще рассчитывает на меметику как теорию гуманитарных наук, но это не актуально.
Сейчас актуально вот это:
Привычные людям среднего поколения мемасы - это кринж. И именно в таком режиме они функционируют. Собственно «3 сентября» Михаила Шуфутинского исходно было кринжем.
И вначале надо стать кринжем, чтобы после быть мемом.
На место Шуфутинского сегодня пришли другие мем-кринжовые персонажи: от устойчивого кринжа Александра Дугина до суперзвезды кринжа маэстро Евгения Понасенкова.
К этим новым словам «кринж», «няшный» и т.д., не стоит относиться свысока. Как пишет американский культурный теоретик Сианн Нгаи, теперь это наши эстетические категории. Можно посмотреть ее книгу «Our Aesthetic Categories: Zany, Cute, Interesting» и свежий хит прошлого года «Theory of the Gimmick: Aesthetic Judgment and Capitalist Form», чтобы в этом убедиться.
То есть словарь "прекрасного", "возвышенного", которым оперировала старая эстетика, теперь в мире новой способности эстетического суждения устарел. Нужно всерьез заниматься тем, как сегодня производится эстетическое суждение – то есть суждение вкуса – в каком языке и какие объекты оно оценивает и какие производит. Собственно, Евгений Понасенков и есть продукт этой культуры новой эстетической оценки.
Все почему-то заметили явление «новой этики», но пропустили появление новой эстетики. Причем именно как эстетики суждения практически в кантовском смысле, но с иным словарем и иной чувственностью. В той степени, в которой предметы старой эстетики оказались музеефицированы, в той же мере новая эстетика подвергает оценке то, что принципиально не музеефицируется. Я бы сказал, что новая эстетика кринжа вообще убила и современное искусство, которое отчасти еще живет в бумер-культуре мемов, как какой-нибудь Пахом.
В этом смысле нужно ждать появления и новой политики эпохи кринжа, после мемов. Очевидно, например, что мемофикация политики, на которую ставил, к примеру, Алексей Навальный, ушла. Мемы сегодня если и смешны, то рефлексивным смехом, то есть смехом над чужим смехом.
Пока на вопрос о новой политике эпохи постмемов мы видим ответ в стиле «новой этики» – политику звериной серьезности, в которой нет места юмору, смеху и прочему постмодернизму.
Так что никаких больше пост-пост, никаких мета-мета.