Социолог Майкл Манн, недавно побывавший в Москве с лекциями о «темной стороне демократии», рассказал, как демократизация приводит к этническим чисткам, сумеет ли сохраниться Евросоюз под напором ультраправых, а также объяснил причины украинского кризиса и назвал способ его решения. Центр политического анализа публикует интересные выдержки из его эксклюзивного интервью сайту «Евразия. Эксперт».
Майкл Манн объяснил, почему этнические чистки часто следуют за началом демократизации общества: «Должны присутствовать две или три этнические группы, стремящиеся взять под контроль государство, в котором они живут, или отдельную территорию внутри государства. Тогда может возникнуть политический конфликт. Если борющиеся партии в политической системе основаны на этничности, например, как в Югославии — сербская и хорватская партии, то они фактически вступают в борьбу за контроль над государством».
«В большинстве случаев более слабая этническая группа будет заявлять о притеснении и эксплуатации, но не будет предпринимать решительных шагов, так как у нее недостаточно сил для этого. Уверенность в своих силах, чтобы противостоять эксплуатации может возникнуть, если группа надеется получить поддержку извне. В результате сопротивление усиливает поляризацию в обществе. Но насилие все еще можно сдерживать», — добавил эксперт.
«После обретения независимости на Украине попытались пойти по пути демократизации. Основные партии все больше превращались в этнические партии — условно „русская“ и „украинская“ партии. Прошли несколько электоральных циклов с высокой конкуренцией между этими партиями. „Украинская“ и „русская“ партии боролись друг с другом и по очереди сменяли друг друга в контроле над государством», — пояснил социолог причины украинского конфликта.
«Обе стороны верили, что могут получить поддержку из-за рубежа. „Русская“ партия надеялась на Россию. „Украинская“ партия рассчитывала на помощь Запада. Эскалация привела к вооруженным столкновениям в Восточной Украине. С этого момента ты должен быть либо русским, либо украинцем — идентичность начинает доминировать. Обе стороны — украинская и русское сопротивление — радикализируются», — дополнил объяснение Манн.
К сожалению, эскалации украинского конфликта избежать не удалось: «Посмотрим на пример Югославии. Там эскалация не была неизбежной изначально. Но вероятность открытого насилия резко возрастала по мере того, как конкурирующие партии в стране все больше приобретали этническую окраску. На Украине протекали в чем-то схожие процессы. Между партиями мог бы быть достигнут компромисс. Эта альтернатива была вполне реальной, и она не раз реализовывалась в других странах, но не здесь. Как только началась эскалация насилия, процесс приобрел собственную логику развития, и затормозить агрессию уже очень сложно».
«Конечно, в определенный момент большинство людей устают от насилия и хотят остановить борьбу. Возникает общественный запрос на урегулирование конфликта путем переговоров. Это случилось в Северной Ирландии, например. Но совсем не ясно, может ли такое случиться и на Украине», — сомневается Манн в скором разрешение украинского конфликта мирным путем.
Затронул эксперт и миграционный кризис в Евросоюзе: «Если ЕС сможет выработать целостную иммиграционную политику, которая ограничивает, но не блокирует полностью иммиграцию, тогда рост популярности националистических партий прекратится. Например, большинство немцев все же предпочитают поддерживать христианских демократов или социал-демократов».
«Другой вопрос — насколько многочисленны и влиятельны группы, которые хотят выйти из ЕС? У них нет большой поддержки в Германии. У этих сил есть поддержка во Франции, но ее недостаточно, чтобы победить на президентских выборах или получить большинство в парламенте», — добавил Манн.
Хотя Веймарская республика с точки зрения Манна — «уникальный случай», пробуждение ультраправых движений не может полностью вписаться в историческую попытку демократизации: «О Веймарской республике можно говорить как о попытке демократизации, которая провалилась из-за крайне слабой немецкой экономики, а также потерянных территорий по итогам Первой мировой войны. Это породило сильное правое движение. Но его развитие не вписывается в общую схему других кейсов. Германия была абсолютно монолитным этническим государством. Но затем евреи становятся полностью „изобретенным“ врагом, который вообще не претендует на какой-либо контроль над государством. Это что-то совершенно новое».
Манн следующим образом объяснил причины начала антисемитских настроений в германском обществе накануне Второй мировой войны: «Сами по себе антисемитские настроения не уникальны для Европы ХХ в. Почему они так укрепились в нацистской Германии? Это было во многом случайно. После поражения в Первой мировой войне в стране произошел огромный раскол между людьми, которые верили в разные причины поражения страны. Правые идеи приобрели мощную силу. Аргумент был такой: это не Германия проиграла войну, а политики продали ее, поэтому военная организация — это ключ к сильному государству и экономическому восстановлению».
«При этом нет доказательств, чтобы нацисты приобрели какую-то мощную электоральную поддержку за счет антисемитских настроений. Поэтому, такой курс во многом зависел от личных взглядов членов группы, контролировавшей Национал-социалистическую немецкую рабочую партию», — уверен социолог.
Упомянул эксперт и процессы демократизации в самих США: «Коренные индейцы были в значительной степени истреблены, чтобы освободить территорию для поселенцев. После этого прибывали в основном английские и ирландские иммигранты. Поэтому формировалась монолитная доминирующая англосаксонская этническая группа. Затем иммиграция расширилась — в конце XIX в. прибыло много итальянцев. В XX в. наметился пик иммиграции, и это спровоцировало значительную напряженность внутри страны».
«В 1920-х гг. в США было принято законодательство против иммиграции, действовавшее до 1945 г. Вторая мировая война стала очень консолидирующим процессом для американцев. После этого не было конфликтов с иммигрантами. Затем началась следующая волна иммиграции — это латиноамериканцы — мексиканцы, кубинцы и другие. Но все эти группы хотели стать частью американского общества. Взрослые обычно не учили английский, но их дети учили», — пояснил Манн причину, по которой этнические чистки не последовали за началом очередной волны демократизации американского общества в 60-х годах ХХ века.