Сенатор Константин Косачев рассуждает о судьбе партнерских отношений Европы и России: «Минобороны ФРГ в своей так называемой „Белой книге“ по вопросам политики обеспечения безопасности страны в списке из десяти самых серьезных угроз назвала Россию».
«По мнению Берлина, наша страна „больше не является партнером, а стала соперником“. Россия, дескать, „ставит под вопрос созданный после холодной войны европейский миропорядок“. Честно говоря, по последнему пункту подмечено верно. Да, мы действительно ставим под вопрос миропорядок, по инициативе Запада изменившийся по сравнению с договорённостями времён совместного выхода из „холодной войны“ до неузнаваемости. Именно об этом мы говорим уже лет двадцать, начиная с первых волн расширения НАТО и военных атак альянса на суверенное государство в Европе в 1999 году. Этот миропорядок — точнее, его интерпретация Западом — не только не обеспечивает мир, безопасность и разрешение конфликтов, но, напротив, сам по себе генерирует проблемы», — убежден эксперт.
«Является ли Россия партнером или соперником? Мы никогда не отказывались от партнерства с европейскими странами. Не Россия ввела санкции, не Россия отказалась от взаимодействия с НАТО, не Россия отказывалась обсуждать самые острые темы, включая украинский кризис в его самых первых зачатках — когда велась дискуссия по газовому транзиту — в трехстороннем формате. Но тот самый „миропорядок“, в котором Россию теперь не видят партнером, базируется на основном постулате Запада — „что хорошо для Запада, хорошо для всех“. Эта логика порочна в своих основах. И она противоречит тому, что еще в 1990 году было согласовано в Парижской хартии для новой Европы: неделимость безопасности, недопустимость ее обеспечения одними за счет других. Но ровно это Запад практиковал последние 25 лет. То, что Россию это не устраивает — не „оппортунизм“ и не угроза безопасности. Это лишь подтверждение, что концепция односторонней безопасности Запада пришла к логическому тупику. Дальше нужно либо договариваться, либо действительно видеть друг в друге оппонентов или противников. Но это точно не наш выбор», — полагает Косачев.
«Особую озабоченность немецких властей вызывает использование Россией „гибридных инструментов для размытия границы между войной и миром“, „подрывная деятельность в других государствах“, а также использование информационных технологий для влияния на общественное мнение. Я бы сказал, ровно те же самые вопросы у нас накопились после неоднократных попыток Запада любой ценой обеспечить геополитическую переориентацию постсоветских государств в свою сторону», — пишет он.
«Сколько можно говорить про „свободный выбор народов“ и при этом вкладывать огромные деньги и усилия в пропаганду ориентации на Запад как единственно возможной, как жестко антагонистичной взаимодействию с Россией? Поддержка явно антироссийских сил, вовлечение в прозападные инструменты типа „Восточного партнерства“ и разного рода соглашения об ассоциации, обработка местных НКО, СМИ, экспертных сообществ, прямая работа с политическими штабами (как та же ХДС работала с избирательным штабом Кличко), наконец, прямая поддержка госпереворотов — все это, давайте называть вещи своими именами, никакой не свободный выбор, а гибридные способы продвижения своего влияния. „Мягкая сила“ на службе жестких интересов. Если германские политики полагают, что Россия будет бесконечно мириться с таким „миропорядком“ в Европе — это либо глубокая наивность, либо неверная оценка ситуации и конкретного важнейшего государства евразийского континента. А вот Россия вовсе не отказывается от партнерства с Германией или с любым другим государством Европы. Просто партнерство подразумевает единственное важнейшее условие: взаимное уважение. Если же вы считаете свои условия единственно верными, а свои интересы единственно возможными, в этом случае партнерство будет заведомо обречено», — подводит итог сенатор.