Вообще-то за терактом в «Шарли» должно было последовать символическое уничтожение редакции. Место журналистских тел обязаны занять сломанные, источенные-истраченные или просто никому уже не нужные карандаши. Удивительно, но при этом никуда не исчезли бы ни свобода слова, ни свобода самовыражения. А ведь именно в этом и заключается одна из самых важных проблем современного общественного сознания.
Конечно, эта проблема далеко не единственная. Её разрешение не приблизит нас к пониманию особенностей религиозной терпимости, не будет способствовать улучшению взаимодействия большинства и самых различных меньшинств, не ответит на фундаментальные вопросы устройства демократического порядка. Но часть катастрофы, которую мы — во Франции/Европе и в России — наблюдаем сегодня, есть прямое следствие неразрешённости, запущенности этой проблемы, даже намеренного манкирования ею.
Право, мне вообще не очень понятно, кто платит деньги, приобретая карикатурные издания. Мне кажется, что аудитории, например, сайта Центра политического анализа и журнала «Шарли» не просто не совпадают, а неизмеримо далеки друг от друга. И размышления на эту тему уводят не в плоскость суждений о примитивности графических сатирических (или юмористических) изображений, а в пространство агрессивного антиинтеллектуализма, заменяющего рациональный, аналитический и критический подходы эмоциональным, нацеленным на быструю реакцию аудитории. Сюда же стоит добавить и тотальное недоверие к сколько-нибудь серьёзному чтению, вырастающему не из указанного главредом предмета журналистского интереса, а решительного желания изучать «историю вопроса» и понимать позицию того, кого признано считать значимым Другим.
В карикатурном издании зависимость от «своей аудитории» становится доминирующей, господствует страх выйти на «нейтральную территорию», предложив потребителям медиапродукции какую-то иную повестку дня, нежели та, благодаря которой можно спокойно существовать в нынешних цеховых границах и дальше. А ведь карикатурные издания, нацеленные на постоянную информационно-пропагандистскую войну, по сути ставшие её важнейшим орудием, чудовищно потеряли в качестве предлагаемого продукта.
Оптимист, наверняка, вспомнит шаржи, комиксы, демотиваторы и искусство Ёлкина. Пессимист выдаст заключение, в соответствии с которым все нынешние медиа работают (и будут вынуждены работать) только «для своих», отпуская и отгружая им лишь то, что от них ожидают, — причём почему-то во всё более и более примитивной форме.
Работа на непосредственные «злобы дня» маргинализирует карикатурные издания. И дело здесь не в формате и, конечно, не в жанре. Ведь коммерческий спрос на такое существует, пусть он и не столь заметен. Дело заключается в том, что карикатуры в стиле «Шарли» лишают общество языка глубокой социокультурной дискуссии, разговора на насущные политические, социальные и экономические темы. Вместо этого общество получает в распоряжение язык воспаленной нерефлексирующей публицистики и прямой пропаганды. Для «Шарли» важны мгновенная примитивизация речи, поток оскорблений, эмоциональные жесты, не имеющие ничего общего с попыткой убедить собеседника. Любой социокультурный вызов легко превращается в повод для манифестации собственных чувств, обругиваний, но не обсуждений.
Соглашусь, что могут возникнуть возражения: мол, актуальные медиа существуют, прежде всего, для быстрого информирования о происходящем, а «спрос диктует предложение». Всё так, только за исключением одного «но» … «лонгридов» (longreads). Речь о смене парадигм работы медиа и функционирования медиаполисов. «Медленная, обстоятельная, сложная журналистика» вместо «быстрой, простой, краткой». Такая смена невозможна без отказа от многих оснований сегодняшней медийной деятельности. В том числе через преодоления укоренившегося стереотипа о тотальном веб-сёрфинге и кликовом мышлении. Бесконечные переходы по гиперссылкам отодвигаются в недалёкое, но всё-таки прошлое. В обстоятельствах задействования безграничных вайфаев и безлимитных 4G аудитория не просматривает, а вдумчиво читает. Ведь настоящая «сложная журналистика» формирует реальный социальный и политический интерес у аудитории. Более того, «лонгриды» не должны быть ни чисто «столичными», ни «тусовочными», ни просто «просветительскими». Они необходимы как инструмент диалога и сопричастности большинства и постоянно переформатирующихся меньшинств.
Олег Реут, политолог